Конец фирмы Беняева<br />(Записки следователя)

В конторе колхоза мне дали подотчетные документы кладовщика колхоза Степана Зарубы. Перелистывая пухлые папки бухгалтерских документов, я нашел акт, составленный Степаном. Анонимка и акт написаны одной рукой.

Через полчаса мы были в доме Степана Зарубы.

— Где ваш муж? — спросил хозяйку Войный.

— Вчера ушел к Кузьме, нашему куму, и домой не вернулся. Наверное, запил… У него это часто бывает… — уныло ответила женщина.

В то время как я с понятыми приступил к обыску, уполномоченный милиции Бойчук искал Степана Зарубу по всему селу.

Саперную лопатку нашел я на чердаке. Она была воткнута в щель на стыке шиферных плиток в углу. Сомнений не было, такую лопатку — с двумя заклепками и трещиной — мы искали.

А вот Степана Зарубу мы так и не нашли.

Через два дня Войный нашел Зарубу в Покровской больнице. Ему поездом отрезало ногу. После ареста Марии Степан бросился под поезд. Узнав у врачей о состоянии здоровья Зарубы и получив разрешение на допрос, я вошел к нему в палату.

Зарубу и не узнать: лицо желто-серое, нос заострился, руки худые, синюшные, скрещены поверх одеяла на груди. Когда я подошел к его постели, он посмотрел на меня тусклыми, неживыми глазами и зашевелился, пытаясь сесть.

— Лежите, не тревожьтесь, — обратился я к нему, усаживаясь на табуретку. — Я к вам на несколько минут. Как вы себя чувствуете? — спросил тихо, пододвинув табурет поближе к его постели.

Степан Заруба замер на мгновение, даже глазами не мигнет. Потом тяжело перевел дыхание и заговорил:

— Мария не убийца. Муж ее, Николай, умер своей смертью, внезапно. По глупости своей она закопала труп мужа в подполье своего дома. Жили-то они плохо, часто скандалили, дрались. Испугалась, дурья голова, что люди станут говорить, будто она его сгубила. Вот и пустила слух, что Николай бросил ее, уехал невесть куда. Я обо всем знал и, будучи в ссоре с ней, написал в прокуратуру. Началось следствие, Мария прибежала ко мне в слезах, дескать, помоги перехоронить, не чужие ведь. Пожалел ее. Перехоронили мы Николая за селом. Место приметное — старая акация там при дороге. Отмерить три шага — камень будет. Под тем камнем и засыпали мы его кости. Виноват я, что не отговорил сестру от дурной затеи, — вздохнул тяжело Заруба и закрыл глаза, давая понять, что устал говорить.

Возвратившись в Васильковку, я вызвал к себе Марию Зарубу и без обиняков спросил:

— Так где вы перехоронили останки Селиванова?

— Вы снова за свое, неужели не надоело? Оставьте меня в покое, я ничего не знаю! — завыла она.

— Эх, Мария, Мария. Зачем вы упираетесь? Ведь Степан мне все рассказал. И лопату у него на чердаке я нашел. Он назвал приметное место у старой акации. Кстати, знаете ли вы, что случилось со Степаном?

— Нет, — буркнула она сквозь слезы.

— Ваш брат под поезд бросился, — сказал я, не сводя глаз с нее. — Знаете ли вы, по какой причине ваш брат без ноги остался и чуть было жизни не лишился?

Слезы исчезли с ее глаз в один миг, словно с разбитой посуды вода. Заруба потупилась, закусив язык. Немного погодя подняла голову и посмотрела на меня будто бы незрячими глазами. Потом заговорила хриплым голосом:

— Степана я обманула. Мужа после очередной ссоры удушила сонного. Шинель сожгла в печке, а его закопала в подполье. Боялась ответа. Детей отвезла в детдом, чтоб не выдали.

Мне казалось, что и голос ее сейчас оборвется и сгинет навсегда. Ан нет, не сгинул. Заруба продолжала:

— Не жила я. Света белого невзвидела от страха. Душа истлела.

— Хватить жалеть себя, — оборвал я ее. — Поздно жалеть. Зло всегда порождает новое зло. А ответа не миновать.

ПРОПАВШИЙ БЕЗ ВЕСТИ

В конце декабря выпал обильный снег, и в одно воскресенье дочка уговорила меня походить на лыжах. Прогулка так захватила нас, что мы вернулись домой вечером. Не успели переступить порог, как жена сообщила, что меня уже несколько раз спрашивал по телефону Войный и просил, чтобы я, как только вернусь домой, сразу же позвонил ему.

— Пропал человек, — сообщил мне Степан Павлович по телефону. — Пришла утром женщина в слезах: целую неделю ищет мужа и не может найти. Отчаявшись, решила обратиться к нам за помощью. Дело, видать, серьезное, — беспокойно звенел в трубке голос Войного.

Переодевшись, я поспешил в милицию.

В кабинете Войного сидела женщина средних лет с продолговатым, но полным лицом, с заплаканными глазами.

— Это следователь. Повторите ему свой рассказ, — обратился к ней Степан Павлович.