Конец «Гончих псов»

— Впервые встречаю человека, мыслящего так странно, — кипятился Карл. — Впрочем, имея ваше здоровье, нельзя и мечтать о воздухе. Вам остается одно утешение — чернить нашу профессию.

— Человечество прекрасно обходилось без вашей профессии, И не появись она тридцать шесть лет назад, мы только бы выиграли от этого. По крайней мере, нам не нужно было бы прятаться по подвалам, задавая всякий раз вопрос: какая тревога — учебная или боевая?

— Слишком узкое и субъективное мышление, герр Гольдберг. Сотни лет мечтали люди о крыльях. Еще древние греки сложили миф о Дедале и Икаре…

Карл, довольный своим красноречием, покосился на Луизу. Она молча шла между ними. Было непонятно, на чьей она стороне.

— Коль зашел разговор о греках… Вы видели картину Питера Брейгеля-старшего «Гибель Икара»? — поинтересовался Герхард.

— Видел, но, помнится, удивился: никакого Икара там нет.

— Есть, но не сам Икар, а лишь одна его нога, торчащая из воды. Причем — обратили внимание? — на переднем плане пахарь, пастух и рыбак. Они трудятся на благо человечества. Плывут корабли, везущие товары в дальние страны… Словом, каждый занят своим делом. А с неба сорвался какой-то Икар и шлепнулся в море. От него на картине остались только всплеск да часть ноги. Никто этого даже не замечает. Человечеству всегда были нужны труженики, а не бездельники-Икары, порхающие в небесах.

«Боже, какие они еще мальчишки!» — думала Луиза, слушая перепалку.

— Мы пришли, — сказала она. — Благодарю вас за чудесную прогулку. Мне было очень интересно послушать ваш философский диспут.

— Прошу извинить, фрейлейн Луиза, если мы наскучили вам своей болтовней. — Карл поцеловал руку Луизы. — Прощайте, господин Гольдберг. У каждого человека своя судьба. Мне ехать на фронт, а вам оставаться в тылу. Но единственное, чему я завидую, — рядом с вами будет находиться фрейлейн Луиза. Свою же профессию я люблю и горжусь, что бы о ней ни думали студенты, освобожденные от военной службы.

— Берегите себя! — с чувством произнес Гольдберг.

— Храните и вы вашу жизнь и талант, — в тон ему ответил Карл. — Не опаздывайте по тревоге спускаться в самые глубокие убежища.

Карл щелкнул каблуками и, еще раз поклонившись Луизе, зашагал на Виттенберг-плац.

«Странный тип этот Гольдберг. Я ему не нравлюсь — это понятно. За таких девушек, как Луиза, нужно держаться обеими руками. Но почему он так озлоблен против военных?»

Впрочем, Карл не долго думал о Гольдберге. Ему гораздо приятней было думать о завтрашнем свидании.

3

Несколько торопливых встреч с Луизой, украденных у Гольдберга, оставили привкус горечи. Она избегала разговоров о замужестве. Все продолжало оставаться столь же неопределенным, как и раньше.

— Пиши до востребования, — попросила она, — я буду ждать твоих писем.

Вернувшись в отряд, Карл почувствовал, что привычная среда очищает его от налета влюбленности, томления и ревности.

От глаз Эрвина не укрылась эта перемена в настроении, Карла.

— Слава богу! Я вижу, казарма избавила тебя от меланхолии.

— Так и должно быть, — засмеялся Карл. — А разве твое германское сердце не заполняет радость, когда ты слышишь звон оружия и чувствуешь запах рокфора, исходящий от солдатских носков?

Однажды Эрвина Штиммермана вызвали в штаб эскадры, не объяснив причину вызова даже Келленбергу.

Но через два дня Эрвин вернулся и как ни в чем не бывало вышел на полеты.

— Куда ездил? — поинтересовался Карл.

— Предложили снова перейти на «юнкерс», только не на «восемьдесят шестой», на котором я летал, а на «восемьдесят восьмой». Этот самолет запустили в большую серию. В нашем флоте перевооружают на них две эскадры и одну формируют заново.

— Что ты им ответил?

— Я сказал, что счастлив летать на истребителях, тем более с таким командиром, как фон Риттен.

— Я у тебя серьезно спрашиваю…

— А я тебе серьезно говорю, что отказался.

— Спасибо, Эрвин. — И Карл крепко обнял приятеля.

— Обер-лейтенант, скажите, а что это за самолет «Юнкерс-88»? — заинтересовался Ганс Хенске, которому после Польской кампании вместе с Руди Шмидтом присвоили лейтенантское звание.

— Пикирующий бомбардировщик, но главное его преимущество — радиооборудование. Оно позволяет бомбить в любую погоду. Ну, зададим теперь мы французам и «томми»![38] — обрадовался Руди Шмидт. — Скорей бы в наступление! Надоело сидеть без дела.

Руди очень жалел, что слишком быстро закончилась Польская кампания и он не успел заслужить Железный крест.

4

4 марта 1940 года Гитлер собрал совещание высших чинов армии, флота и ВВС. Приглашенных доставили в «Вергхоф» — личную резиденцию фюрера, прозванную «логовом дракона». Отсюда, с вершины Баварских Альп, он управлял страной. Здесь «сверхчеловек» в одиночестве мечтал о мировом господстве, сожалея, что жизнь так коротка. Здесь рождались его планы, которые они, приглашенные, были обязаны претворять в действительность.