Конец января в Карфагене

Когда мы, например, уезжали отсюда, нас никто не отговаривал, все у нас паслись — и на проводах, и на поминках по Виталию… Чуть шо — все до нас, типа негде остановиться, можно мы у вас остановимся? Конечно, можно, всегда пожалуйста. И когда мы приехали туда, Даник первым делом потребовал выдать ему оружие — не парашют, не противогаз, заметь, не миноискатель, а такое, шобы мало не показалось. Он еще здесь предупредил ребят, свою девочку с Осипенковского: «Кто зачем, а я еду защищать, и я буду защищать, потому что нам гарантировано право на самооборону!»

Ты же помнишь, как много он читал по истории — и на слетах, и в турпоходах. Все на дискотеке, а он — книгу за книгой. «Мама, папа, такую красоту нужно защищать с оружием в руках». Я тебе скажу больше, если бы не эта трагедия, он бы стал чемпионом — слабо и нехотя! Его уже зачислили в альтернативную сборную. Тренер плакал! Шоб ты знала, тренер пла-кал. Ну а когда его привезли и выдали специальное обмундирование, как он смотрелся, наш Даничек, как он бесподобно смотрелся, мы ж тебе передавали то видео с Анжелкой? Скажи, класс? Среди десантников ему бы не было равных, в этом были уверены абсолютно все, покамест не случилось то, что случилось.

Ихнюю часть перебросили под Гекубу — местность пересеченная. Там от эти ж байкеры до начала спецоперации занимались мотокроссом. Так ты прикинь! Мальчик, выполняя свой долг, наступает на мину, которую, видите ли, некому было убрать за все это время, ему отрывает ногу, и он становится инвалидом, фактически выполняя свой долг перед Родиной, но теперь он не может получить инвалидность, потому что до ампутации у нашего мальчика было три ноги, а двуногому Данику не положено никаких надбавок, так как по закону он — полноценный человек!

(Голос на заднем плане: Я в ауте! Не знаю, что сказать. Риммочка, еще кофеечку? Возможно, есть смысл обождать до выборов?)

Самойлов вприпрыжку сбежал не бетонную площадку и огляделся — все как будто на месте: и шоссе, вдоль которого совершал свои одинокие прогулки «по низу» Сермяга, пока не спился окончательно, и крохотная бухта с причалом, где якобы бесчинствовал в кустах Азизян.

Сквозь такие заросли действительно могло померещиться все что угодно. Что угодно… История про Даню-треногу попахивала Саймаком и Шекли, что-то в ней было явно подправлено, переработано для пущей душещипательности. Возможно, на самом деле у Дани-мутанта было не три ноги, а два «других места», и одного из них он лишился вовсе не при «спецоперации в Гекубе», а совсем при иных обстоятельствах и в «другом месте».

Одно из любимейших выражений Азизяна, между прочим, — «другое место», «другим местом», «за другое место». Всего два слова, а какой простор для воображения. Было бы место на своем месте, а внешность значения не имеет. Фото на паспорт, сделанное сквозь кустарник. «Срочное фото», натуральные проявители, отзывчивый объектив и что еще?… Разумеется, тренога. Естественно, штатив.

Самойлову хотелось, чтобы история мальчика о трех ногах тоже была подслушана им в другом месте — на заднем сиденье троллейбуса, по радио, как-нибудь еще, но он присутствовал при откровениях двух пьяных баб, едва ли способных что-то выдумать самостоятельно либо оспаривать чужое вранье, если оно замешано на этнических чистках и страданиях.

Они могли бы стоять и сейчас здесь, оба, рядом — Сермяга и Азизян, принимая памятные знаки от того, кого они много лет в разговорах называли не иначе как «Дядя». Здесь, на смотровой площадке пешеходного моста, ведущего к пляжу, которого, оказывается, давно не существует, хотя он и узнал об этом лишь недавно… Вручая награды, он, как старый товарищ, мог бы поправить им воротники жестом Хавьера Соланы на параде косовских молодчиков… Если бы Данченко дожил, он бы гордился, что у названия этой республики-крепости один корень с его фамилией — Дардания! Да и Азизяну с его косоглазием больше не нужно дергаться при слове Косово… Какой душевный телесюжетик можно было бы приделать на эту тему. «Нет худа без добра» — чем не заголовок?

Сермяга и Азизян — мужчины его жизни. Перед ними были распахнуты двери десятков секций и кружков, но они предпочти этим пресным соблазнам незаконные высшие курсы тунеядства «от Дяди». Когда-то очень давно (как и большая часть того, о чем думает последнее время Самойлов) в кинотеатрах показывали фильм с двусмысленным названием «Мужчины в ее жизни», но прежде чем прочитать его на афише, Самойлов услышал о нем от Данченко на переменке.

«Надо посмотреть, шо там за мужчины», — скептически молвил Сермяга сыну газовщицы Кунцу, своему покорному и нервному соседу по задней парте. Кунец буквально облизывал Сермягу взглядом.