Конец игры

— Ты, как я заметила, вообще не слишком любишь людей.

— Верно. И не особенно это скрываю…Вернее, я не строю по поводу людей никаких иллюзий. А знаешь, как это ко мне пришло? Когда я был ещё очень молод, можно сказать, что тогда я был совсем ребёнком, мне казалось, что каждый человек внутренне похож на меня. И если мне приходят в голову разные мысли, как улучшить жизнь на основе здравого смысла и всеобщих усилий, то это должно быть ясно и понятно каждому.

— А разве это не так?

— Ещё как не так! — усмехнулся Анмист. — С удивлением и раздражением я замечал, что они следуют вовсе не здравому смыслу и даже не свой выгоде, как это может показаться, — как правило, они её просто не видят. Они подчиняются неким таинственным правилам, которые будто вбиты в их головы ещё до рождения. Стоит начальнику щёлкнуть пальцами — и они тут же сбегаются, чтобы выслушать какую-нибудь очередную совершенно бесполезную глупость. А затем поодиночке увиливают от этой дурацкой начальственной воли. Но вот как вести себя с начальством, чтобы не создавать себе неприятностей — вот этому будто кто-то научил их ещё в утробе. Как обмануть, словчить, подгрести под себя, внешне не нарушая никаких установлений, — это они в совершенстве знают, едва научившись ходить. Они живут врождёнными звериными повадками, лишь слегка ограниченными человеческими законами. А когда я, к примеру, пытался их собрать, чтобы обсудить что-то для них важное, по-настоящему важное — мои слова до них не доходили. Они просто меня не слышали, как муравьи не слышат ничего, что может отвлечь их от их рутинной работы. Вот и выходит, что большинство людей сами ничего не решают, только бездумно выполняют некие предустановленные действия, о природе которых они и не догадываются. Боги и демоны даже не удостаивают их разговора — они просто управляют ими, как куклами. Тысячи, сотни тысяч кукол… А знаешь, как я удостоверился в существовании высших сил? Я всегда поражался, как люди при их инертности и лени, тупости и бездарности, а главное, животном страхе перед всем новым, ухитряются не только выживать, но и даже иногда делать что-то впервые. Наблюдая за этим, я понял, что только внешняя сила, которую человек, как правило, не сознаёт, может заставить его пошевелить мозгами и руками и сделать что-нибудь новое, необычное. Но чтобы заставить их думать и шевелиться, нужен сильный пинок. Лучше всего угроза жизни. Движение или смерть — вот главный инструмент высших сил в обращении с двуногими скотами. А с какой лёгкостью эти силы жертвуют инертными неповоротливыми людишками, которые всё время на них тупо работали, но стали им больше не нужны!

— А где же выход?

— Выход? Во-первых, работать на себя и только на себя, а не нате силы, которые норовят сделать тебя своим орудием. Это, впрочем, ещё и не каждому объяснишь. Вот попробуй растолковать крестьянину, который весь день трудится в поле, чтобы прокормить свою семью, что он работает не на себя. Что ОН САМ от своей работы ничего не получает. Я не имею в виду урожай или деньги… И даже если он получает от этой работы удовольствие — он всё равно раб внешней силы. Той, что ПРИДУМАЛА крестьянина и весь его мир, и всю его работу. Он просто работает, как работал его отец и дед. Как муравей, который не знает, зачем он всё это тащит и строит… Ну, а во вторых… во-вторых, если высшие силы связывают и закабаляют нас, используя палку необходимости, то значит, надо стать выше необходимости. А что стоит выше необходимости? Игра! В игре мы делаем то, что не вызвано необходимостью и не обусловлено выживанием. И вот тогда мы становимся самими собой. Вот тогда-то и открывается наша подлинная природа и мы начинаем говорить с высшими силами на равных, ибо мы перестаём быть их слепыми орудиями и одноцветными камушками в их огромной и многокрасочной мозаике. Играя, мы можем увидеть всю картину целиком. Ты меня понимаешь?

— Кажется, да. Сфагам тоже говорил что-то похожее. Хотя и не совсем…

— Сфагам стремится сделать игру серьёзной, и гибель нежизнеспособных существ не вызывает у него насмешливой радости — вот в чём между нами разница.

— Ты говоришь так, будто сам его хорошо знаешь, — изумилась Гембра.

— Только с твоих слов, моя красавица, только с твоих слов, — отшутился Анмист, в душе досадуя, что чуть не выдал себя.

— Пойдём, послушаем поэтов, — неожиданно для себя предложила Гембра после небольшой паузы.

— Пойдём, пожалуй. Они, наверное, уже давно начали.