Конец игры

А потом деньги иссякли, и Берни Бондини, кассиру в супермаркете, купившему собственную бакалейную лавку, и Сташу Франко, банковскому кассиру, ставшему биржевым маклером, и Элтону Хабблу, автомеханику, ныне владевшему двумя магазинами по продаже автомобилей, весь последний месяц пришлось очень и очень напрягаться, чтобы сохранить свой неизмеримо возросший уровень жизни. И поэтому, когда все они получили открытку, на которой был написан вопрос «Что бы вы НЕ стали делать для того, чтобы вернуть деньги?», а также был назван адрес в Малибу и время, все трое пришли в назначенное место в назначенное время.

Это оказался великолепный дом с колоннами и с видом на океан, и на участок песчаного пляжа, о который мерно плескались волны Тихого океана. Дом стоил не меньше трех миллионов, и уже одним этим мог настроить их сознание на нужный лад, дав почувствовать, что они могут потерять.

Рыжеволосая красавица безмолвно впустила их в дом и так же безмолвно провела на широкий балкон, выходивший на океан. Когда она развернулась, чтобы уйти, Бондини спросил.

— Мисс, что нам надо сделать?

Рыжая красавица ответила:

— Поразмышляйте над тем, что было написано на открытках, которые вы получили.

Они поразмышляли над этим и обсудили. Есть кое-что такое, что они не станут делать даже и за деньги. Нет-нет. Есть некоторые незыблемые принципы и нормы морали, которые они не нарушат ни при каких обстоятельствах, — это те нормы, которые и отличают человека от животного.

Они понаблюдали за тем как внизу под ними, по пляжу, строем проходят прекрасные купальщицы, с надеждой поглядывая на дом, и наконец Хаббл заставил себя отвернуться и вяло промямлил:

— Мне наплевать. Есть кое-что такое, что я не стану делать за деньги.

— Я тоже, — поддакнул Бондини.

— Например? — спросил Франко.

— Я бы не стал убивать маму палкой, — сказал Бондини. — Никогда. Я ни за что не стал бы это делать. Меня не настолько интересуют деньги.

Хаббл согласно кивнул.

— Да, думаю, это действительно могло бы быть ужасно. Но если она совсем уж старая и больная, как моя. Я хочу сказать: иногда смерть лучшее решение жизненных проблем, чем продолжение жизни.

— Но палкой! — воскликнул Бондини. — Никогда. Я не стану убивать маму палкой.

— Но, может, большой палкой, чтобы быстрее, — предположил Хаббл, но Бондини стоял на своем:

— Никогда, — повторил он.

— Ну а я стал бы, — заметил Франко. Это был человек небольшого роста, с жесткими волосами песочного цвета. Вот уже тринадцать месяцев непостижимым образом деньги поступали ему на счет «Инста-чардж», и это вдохновило его на то, чтобы бросить тупицу-жену и расстаться со своими двумя лентяйками-дочерьми. — Я помню свою жену, — сказал он. — Я бы убил свою мать. И твою тоже. Все лучше, чем возвращаться к моей жене.

— Я не верю, — упрямо заявил Бондини. — Должно быть что-то такое, что ты не стал бы делать. И вы оба. Есть что-то такое, что вы не стали бы делать.

Хаббл, покинув смотровую яму и перебравшись в кабинет управляющего, отрастил бороду. Сейчас он ее задумчиво погладил и произнес:

— Я не стал бы сниматься в порнофильме. — Он снова задумался и добавил. — С животным. Я не стал бы сниматься в порнофильме с животным.

Он несколько раз кивнул головой, словно бы подтверждая свои твердые жизненные принципы. Здесь он проводил черту, и осознание этого радовало его.

— Бывают очень милые животные, — заметил Бондини.

— Нет. Никогда, — заявил Хаббл. — Никаких порнофильмов и никаких животных. А ты, Сташ?

Франко поднят взор, как бы удивляясь, что кто-то с ним заговорил. Потом он снова посмотрел на океан и тихо произнес:

— Я не стал бы трахаться с трупом.

— Почему? — удивился Бондини.

Удивление его казалось искренним — надо же, какие нежности.

— Ты не видел мою жену, — ответил Франко. — Это все равно, что трахаться с ней. Я не смог бы этого сделать.

— Ну, тебе лучше знать свою жену, чем нам, — заметил Хаббл. — Но я не думаю, что это так уж плохо. Бывают очень симпатичные мертвецы. Может быть тебе достанется именно такой.

Франко снова покачал головой.

— Нет, здесь я провожу черту. Никакого секса с мертвецами. Как это называется? Есть какое-то особое слово.

— Ага, — подтвердил Бондини, но вспомнить не смог.

— Это слово происходит от слова со значением «смерть» — произнес Хаббл. — Что-то такое я припоминаю.

— Ну, и что за слово? — спросил Бондини.

— Не знаю. Просто оно означает «смерть», — ответил Хаббл.

— Труп, — сказал Бондини. — Может, что-то вроде: трупофобия.

— Да, вроде похоже, — согласился Франко. — Наверное, так оно и есть. Трупофобия. Я где-то слышал это слово.

Рыжеволосая красавица, впустившая их в дом, снова появилась на балконе. Она была абсолютно голая. У нее были полные груди с заостренными сосками. На ней были лишь туфли на высоких каблуках, еще более подчеркивающие длину и стройность ее конечностей танцовщицы. Кожа ее была покрыта маслом для загара, а сам загар был абсолютно безупречен — ни малейшего следа купальника.