Конец игры с продолжением

– О, тут мне много чего про него наговорили! Приезжай, сообща подумаем, как нам взять Шнырова под стражу. Главное: за что? Настолько умен и изворотлив наш компьютерный гений, что не знаем, с какого боку подступиться? По жене скорбит, мне год жизни не давал из-за того, что я в тот самолет не сел. А она его на цепь сажала. Налицо двуличие и ложь. – Егор негромко выругался и уже спокойнее добавил: – Стас, никто нам не даст ордера на обыск его дома, пока нет оснований. Но, убей, я хочу в нем побывать. Что делать?

Глава 22

– Маша, вы понимаете, что я делаю это только из уважения к вам?

Сотрудница паспортного стола – их постоянная читательница – смотрела на нее с укором.

– И это даже не наш участок. Мне приходится влезать в общую базу. Для этого нужны причины, а их у меня нет.

Женщина, любительница поэзии Серебряного века, которой Маша помогала попадать на разного рода закрытые аукционы, без конца вздыхала, посылая в ее сторону многозначительные взгляды. Маша могла только догадываться, чего ей будет стоить помощь сотрудницы паспортного стола. И заранее прикидывала, к кому следует обратиться за пригласительным билетом на одно из серьезных мероприятий в конце августа. Кто-то собирался привезти из-за границы подлинники черновиков Бунина и похвастаться. Почитатели его таланта должны были выстроиться в очередь, лишь бы взглянуть и приобщиться.

К кому же обратиться? Насколько ей известно, пригласительных билетов не было уже после Нового года.

– Итак, по адресу, где теперь проживает наш вдовец, были зарегистрированы двое. Он и его покойная жена, Грушева Валентина Ивановна. Все верно?

– Да. Будто так.

– Так что вас конкретно интересует, Маша?

– Откуда гражданка Грушева прибыла в наш город? Где была прописана до того, как приехала?

– О господи! – закатила глаза любительница поэзии. – Это-то вам зачем, Маша?

– Понимаете, моя коллега погибла. Ее убили. Зверски, – вдруг решилась Маша на откровение.

Ее не то чтобы распирало. Нет. Просто она очень долго носила все в себе, и тайны начали на нее давить. Она издергалась, изнервничалась. Ей срочно требовался слушатель. Степанову пока рассказывать было нечего. Рано. А вот сотруднице паспортного стола – вполне.

По сути своей Маша всегда была человеком общительным, разговорчивым. Никогда у нее не имелось секретов от семьи. От мужа. А тут она мало того что утаивала информацию – принялась им врать. Как, к примеру, сегодня утром.

Она вместе с ними позавтракала. Привычно попрощалась у порога, всех перецеловав. Вышла из дома, но вместо того, чтобы пойти в библиотеку, отправилась совершенно в другое место. Туда, где сидела уже двадцать минут в надежде на стоящую информацию.

– Убили? – Дама прикрыла крышку ноутбука и глянула поверх нее на Машу. – Грушеву? Именно поэтому вы ее ищете?

– Нет. Грушева погибла год назад в авиакатастрофе. Но остался ее муж – весьма странный тип. Он все крутился возле нашей Оленьки, подбивал ее на нехорошие поступки. Потом странное назначение, повышение то есть… Парочка в читальном зале… И вдруг Оли не стало. Из кабинета ее все пропало, и как оказалось, ее никто не назначал, это какая-то афера!

– Так… – Крышка ноутбука опустилась полностью, дама посмотрела сурово. – Я ничего не поняла. При чем тут Грушева? Если ее уже нет, то что конкретно мы ищем?

– Понимаете, Валечка, какое дело…

Маша принялась рассказывать. И об Оле, и о том, как та выпытывала у нее сведения о странной паре, поспорившей из-за книги, не представляющей никакой ценности. И о том, как узнала о фальшивых документах, с которыми молодой человек записался в их библиотеку. И даже о встрече с ним рассказала.

Валентина слушала, не перебивая, только спросила:

– И что в той книге ценного, раз вы бросились на другой конец города на ее поиски?

– На первый взгляд ничего. – Глаза у Маши горели, когда она осмелилась наконец заговорить о своих подозрениях. – Но там есть упоминание о семье Грушевой Валентины Ивановны – хозяйки фирмы «Фонограмма».

– Грушева – это та, которая погибла в авиакатастрофе? – уточнила сотрудница паспортного стола.

Она выглядела заинтересованной.

– Совершенно верно. Так вот там говорится о трех сестрах Грушевых. О трех! А погибли в авиакатастрофе лишь две сестры.

– И? – Валентина развела руки и мотнула головой, непонимающе рассматривая Машу. – И что?

– Где третья? О ней нигде ничего! В списках скорбящих, если можно так выразиться, о ней ни слова. Куда она подевалась? Шныров – муж Грушевой – с шоу не вылезал. Группу единомышленников сколотил. К слову, Оля – наша Оля – была в их числе. Она, Шныров и супруги Власовы. Он военный на пенсии. Она… Кстати, ее тоже убили. Перед Ольгой.

– Упс-с!.. – Валентина съехала по спинке офисного кресла и широко раскрытыми глазами уставилась на Машу. – Столько убийств!

– Сколько, сколько… – пробормотала та и подняла пальцы. – Два.

– Желаете быть третьей жертвой? Вы что задумали вообще?

Валентина, поерзав задом, вернулась в прежнее положение. Поправила форменную рубашку, одернула юбку на коленях.