Конец империи

Предатель движением головы откинул волосы назад и надменно вымолвил:

— Этого вы никогда не узнаете. Можете меня бить, пытать, пороть хоть сотню раз, я ничего не скажу.

— Ах так, гнида! — сорвался на крик Саунт. — Корчишь из себя героя? Твое имя будут проклинать все жители Центральной Оливии! И поверь мне, легко с жизнью ты не расстанешься. Таких выродков надо вешать, чтобы другим было неповадно.

— Не надо меня пугать, — иронично усмехнулся пленник. — Я готов к смерти и жду приговора. Только трусы казнят безоружного человека.

Вождь Лендвила вскочил со своего места и хотел наброситься на наглеца, но Храбров удержал Крика. Между тем, к перебежчику приблизился Аято. На устах японца застыла зловещая улыбка. Друзья знали — это не к добру. Тино явно что-то задумал.

— Какой смелый человек! — с притворным восхищением вымолвил самурай. — Он ничего не боится, даже смерти. Потрясающе! И ведь отчасти ублюдок прав. Нельзя его просто так взять и казнить. У меня есть другое предложение. Мы устроим поединок между ним и Карсом. Призом будет жизнь. Уцелеет мерзавец — пусть идет на все четыре стороны, а если победит властелин пустыни, ему достанется тело жертвы. В виде исключения мы разрешим мутанту нарушить клятву.

— Ради такого случая чего не сделаешь! — подыграл русич.

— Правда, существует одна проблема, — тихо добавил Аято. — Карс редко убивает свою добычу, он предпочитает, съедать ее живой.

Расчет оказался безошибочным. Все тасконцы побаивались мутантов, а о властелине по лагерю ходили целые легенды. Его внешний вид, мощь, сила и жестокость приводили в трепет любого солдата.

Все приказы Карса оливийцы выполняли быстро и беспрекословно. Спорить с ним никто не решался.

Вот и сейчас в глазах перебежчика появился страх. Он пытался понять, не блефует ли землянин? Но на каменном лице японца прочесть что-либо еще никому не удавалось.

— Вы… вы не сделаете этого! — заикаясь, выдавил предатель.

— Еще как сделаем! — зловеще рассмеялся Тино. — Солдатам следует привыкать к кровавым зрелищам.

— А как же милосердие? — воскликнул пленник. — Монстр разорвет меня на части! Нелаун, неужели вы позволите мутанту пожирать живого человека…

Сток быстро сориентировался и с равнодушным видом произнес:

— А почему бы и нет? Необычный, своеобразный вид казни. Причем довольно гуманный, ведь осужденному дается реальный шанс остаться в живых.

В тот же миг самурай схватил перебежчика за шею и сдавил ему горло железной рукой. Глядя в глаза тасконцу, Аято с ненавистью вымолвил:

— Заговорил о человечности, скотина? А ты думал о ней, когда предавал женщин и детей? Нет! Ты заботился лишь о собственной шкуре. Даю пять секунд на размышление — либо свидание с Карсом, либо имя вождя, пославшего бумагу арку.

Зрачки пленника испуганно заметались. Впрочем, на подобные мелочи японец не обращал внимания. Он методично, громко, словно метроном отсчитывал:

— Пять!.. Четыре!.. Три!.. Две!.. Одна!..

— Торн, — отчаянно закричал предатель и рухнул на колени.

По щекам мужчины текли слезы, тело колотила нервная дрожь, плечи вздрагивали от рыданий. Тино кивнул головой Стюарту, и тот снова позвал своих людей. Они без лишних слов взяли перебежчика под руки и поволокли к выходу.

— Спрячьте пленника в надежное место, — вымолвил Храбров. — О нем в лагере не должна знать ни одна живая душа.

— Я лично займусь этим, — сказал Пол, покидая комнату.

Как только дверь закрылась, командующий растерянно проговорил:

— Невероятно! Подобного предательства Свободные города еще не знали! Лидер Гелиола, одного из крупнейших центров Союза!.. Почему?

— Очень странно, что вы задаете этот вопрос, Сток, — с горечью произнес Олесь. — Ответ очевиден — борьба за власть. Гелиол и Сорл всегда были соперниками. Теперь Нелаун — командующий армией, а Торн — лишь член штаба. Подобную обиду тяжело пережить, особенно человеку с болезненным самолюбием. Вот он и решил пойти другим путем. Предав Союз, лидер Гелиола хотел выторговать для своего города особый статус в империи Яроха. Думаю, арк пообещал бы ему все что угодно.

— Проклятье! — выругался Саунт. — Из-за мелочных дрязг и интриг мы потеряли половину страны, еле удерживаем оставшуюся территорию, а распри все равно продолжаются. Природу человека невозможно изменить. Торна надо немедленно схватить. Но, боюсь, взбунтуются четыре сотни гелийцев.

— Мы их быстро успокоим, — вставил де Креньян.

— Какой ценой? — мгновенно отреагировал русич. — Потерять полтысячи солдат накануне ответственного сражения равносильно самоубийству. Нет, Торна сейчас трогать нельзя. Пусть все остается по-прежнему. Само собой, о пленнике вождю Гелиола не скажем.

— Что ты придумал? — спросил со свойственной ему проницательностью Аято.

— Использовать ситуацию нам во благо. У армии истощены ресурсы, где нападет противник — неизвестно. Теперь эти проблемы можно решить. Союз ускорит события и сам выберет место предстоящей битвы.

— Хочешь послать к Яроху своего человека? — догадался француз.