Конец Империи

Интерьер салона довольно непритязателен. Внутри корабля все выглядит столь же угловато, как и снаружи, — жесткие эмалированные стулья, высокие иллюминаторы с раздвижными стальными шторами, холодный пол. Нигде нет обивки, мягких подушек или чего бы то ни было еще, создающего уют. Корабль неприветлив, как кирпич.

В каком-то смысле — как и сам Вартол.

И все же она садится, когда он предлагает ей стул. Стул не слишком удобен, но она вынуждена признать, что жесткое сиденье сейчас ей вполне подходит.

Вартол устраивается напротив Мон Мотмы, берет со стола чашку и протягивает гостье. В чашке постукивают мелкие костяные скорлупки, внутри которых кусочки сухого, покрытого пылью желтого мяса. Видимо, это еда, — по крайней мере, так ей кажется.

— Нектоды, — поясняет сенатор. — Маленькие ракушки, которые живут на бортах наших кораблей, отфильтровывая съедобную микрофауну. Они способны существовать в космическом вакууме и довольно жесткие, но если их вымочить в маринаде и медленно поджарить на слабом огне, получается неплохая закуска.

Мон доводилось из вежливости пробовать пищу бесчисленных рас — этого требуют приличия, и в этот раз она тоже не разочаровывает собеседника. Взяв костяную скорлупку, она вертит ее в руке. Толвар объясняет, что нужно поднести ее к губам и высасывать мясо из середины, что Мон и делает. Она ожидает, что вкус окажется… в общем, не из лучших — что-то вроде рыбного, мучнистого или грибного, но язык ее окутывает соленая, странно освежающая волна с цитрусовым привкусом.

Сенатор, не глядя, тоже съедает одну ракушку. Крестообразные зрачки его глубоко посаженных глаз как будто анатомируют Мон. Глаза слегка подрагивают, словно гипнотизируя. Слыша его властный низкий голос и глядя в его калейдоскопические зрачки, она начинает понимать, почему он столь популярен. Приходится признать, что незримая мантия властителя вполне ему впору.

«Знаешь, а ведь он может и победить… И что ты тогда будешь делать?

Куда подашься? Какую роль будешь играть, Мон?»

От неприятных мыслей ее отвлекает лязг отсоединяемого от корабля топливного шланга. Двигатели оживают, и корабль начинает подниматься.

— Сомневаюсь, что это банальный визит вежливости, — говорит Вартол.

— Он таковым и не является.

— В любом случае это довольно нетипично.

— Отнюдь. Что странного в том, что Канцлер хочет поговорить с одним из своих сенаторов?

— В смысле — с сенатором, который противостоит ей на выборах?

— Несмотря на выборы, у нас есть общие интересы, — улыбается она. — Мы ведь оба хотим блага для Галактики, разве не так?

Нижняя челюсть оришена разделяется надвое, и сужающийся розовый язык облизывает острые зубы с каждой стороны.

— Здесь нет зрителей, Канцлер. Мы не в здании Сената. Отбросьте маскарад и говорите прямо — чего вы хотите и почему вы здесь?

— Мне нужна резолюция, разрешающая атаковать флот Империи у Джакку.

— Имеете в виду ту, которая не прошла?

— Не хватило пяти голосов. Всего пяти.

Он бросает в чашку пустую скорлупку нектода. Корабль вздрагивает, покидая атмосферу, и вскоре космос и время словно утекают — корабль совершает прыжок в гиперпространство.

— Сами знаете, порой такое случается, — пожимает плечами Вартол. — Голосование не проходит иногда из-за одного, иногда из-за тысячи голосов.

Сенат, конечно, пока не настолько велик, чтобы иметь тысячу голосов, но все впереди. Когда я стану Канцлером, к нам вернутся и другие планеты.

— Как вы сами сказали, здесь нет зрителей, так что незачем агитировать меня за свою кандидатуру. Мне хотелось бы поговорить о тех пяти сенаторах: Ашмин Эк, Ритало, Дор Ваидо, Грэлка Сорка и Ним Тар. Все они в прошлом голосовали вместе с вами. Все пятеро работали с вами в разнообразных советах и собраниях. И тем не менее, хотя вы голосовали за военное вмешательство, они голосовали против.

— Они не автоматы, — хмурится Вартол.

— Да. Но они прислушиваются к вашим намекам.

— Похоже, не в этот раз.

— И все же у вас есть возможность их переубедить. Повторное голосование завтра. — К счастью, действующие правила разрешают ей еще раз поднять вопрос и провести по нему новое голосование. И все это благодаря тому, что разница в голосах слишком мала, — если она составляет менее десяти голосов, механизм повторного голосования запускается автоматически. После этого ее уже ничто не спасет, и третьего голосования не будет, так что ее единственный шанс — свести эти пять голосов на нет. — Собственно, зачем вам вставать на пути прогресса, которого вы так жаждете? У вас есть влияние на тех сенаторов. Воспользуйтесь же им.

— Как вы и сами заметили, я голосовал за вашу резолюцию, Канцлер. Я не меньше вас хочу, чтобы все закончилось. Империя должна пасть.

— И потому я прошу вашей помощи, чтобы вы убедили тех сенаторов, — говорит Мон.

— Помочь вам? Похоже, после Дня освобождения у вас и впрямь помутился рассудок.

Она наклоняется к собеседнику:

— Мне казалось, вы говорили, что не меньше меня хотите, чтобы все закончилось, но, судя по всему, это не так. Воистину, вы политик, готовый с радостью поступиться собственными принципами ради победы.

— Вам виднее.