Конец индивидуума. Путешествие философа в страну искусственного интеллекта

Вот еще одна неожиданная деталь, обнаруженная при чтении Конфуция: его недоверие к частной сфере. Индивид, предоставленный сам себе, бессилен. Одиночество вызывает подозрения. Если аристотелевская этика требует работы над собой в форме внутреннего размышления, то «жэнь», конфуцианская версия высшей добродетели, определяется в социальном взаимодействии. Человека судят по тому, как он ведет себя с родителями, друзьями, правителем, а также по доверию, которого он удостаивается. Другим мы обязаны тем, что не замыкаемся в себе, в отличие от отшельников, которых Конфуций осуждает. Разве не постыдно «скрывать свое сокровище в груди своей и обрекать страну свою на погибель»? Точно так же сегодня кажется эгоистичным и безответственным скрывать в своей груди сокровище своих данных и не делиться ими с остальным обществом… Социальное давление — вот источник совершенствования: «Когда прогуливаемся мы даже и втроем, каждый уверен в том, что найдет в другом учителя, подражая ему в добре и исправляя его зло». Именно наблюдая друг за другом, можно совершенствовать себя, различая добро, достойное подражания, и зло, требующее исправления. Как не увидеть в этом предпосылки для философского оправдания социального кредита, внедряемого со значительной опорой на алгоритмы правительством, которое поощряет граждан проставлять друг другу баллы в зависимости от оказанных услуг и их вклада в общее благо?

Основную роль в средствах контроля играет стыд. Так, Конфуций стыдит одного из своих учеников: «Друзья мои, бейте в барабаны, разоблачайте его прилюдно, я с вами». Разоблачать, освистывать, изгонять — вот практики, допускаемые в хорошо упорядоченном обществе. Поэтому не следует удивляться тому, что сегодня изображения должников в некоторых китайских городах выводят на гигантских экранах… Бейте в барабаны и распространяйте данные!

КККК. Вот загадочная аббревиатура, о которой сказал мне Фудам, физик-ядерщик, принявший меня в своеобразном клубе заговорщиков в Шанхае. Это совершенно незаметное снаружи кафе, скрытое в частном доме, где мы — единственные клиенты. Фудам, говорящий на четком и рафинированном английском, не скрывает своего критического отношения к правительству, колоссу на глиняных ногах, сотрясаемому противоречиями. Одетый с ностальгической элегантностью, Фудам выступает передо мной со страстным монологом. Мне кажется, что я оказался в одном из романов Мальро и жду, что в любой момент появятся полицейские в бежевых плащах. Кто такой КККК? Глава секретной службы? Пароль для начала государственного переворота? Нет. КККК — это современный режим: «капиталистический конфуцианский коммунистический Китай». Это очень емкое определение сути современного Китая. Капиталистический — потому что позволяет предпринимателям обогащаться в конкурентной игре. Конфуцианский — потому что ставит коллективное благо выше всего остального. Коммунистический — потому что государство остается высшим гарантом социального порядка. В этом политическом контексте развитие ИИ — настоящая удача. Если Китай, не связанный в этом плане никакими ограничениями, будет внедрять эту технологию, он, вероятно, сможет победить США на их собственной экономической территории, вернуться к своим традиционным ценностям и в то же время укрепить контроль партии над обществом. В новом противопоставлении процветания и свобод Китай сделал свою ставку и ни о чем не жалеет.

Для меня КККК получил воплощение во время обеда в компании десятка молодых предпринимателей из китайских технологических компаний. Они одного со мной поколения и уже успели основать компании в сферах цифрового образования, видеоигр, медицинской визуализации, венчурного капитала, виртуальной реальности и автоматизации юридических услуг. Мы сидели в полуподвале японского ресторана, и среди нас присутствовал только один человек противоположного пола — «организаторша», которой платили за проведение таких регулярных собраний (вот еще доказательство того, что роботы пока не готовы полностью заменить человека!). Вначале каждый формально представился на английском и обменялся со мной парой слов. Но вскоре языки — при помощи саке — развязались. Я успевал выхватывать лишь отдельные фрагменты разговора, любезно переводимые мне соседом по столу, а вмешивался лишь для того, чтобы задать несколько вопросов о технологиях, на которые получал все более рискованные по мере развития беседы ответы. К десерту разговор вращался уже вокруг ближайшей войны с США, и компания разделилась на тех, кто собирался взять в руки оружие, и тех, кто хотел бы уехать за границу. Этот разговор, который не добавил мне геополитического оптимизма, перемежался воинственными криками и громким смехом.

В этой вполне мужской, раскрепощенной, веселой атмосфере исчезли последние риторические предосторожности. Я зачарованно слушал эту единогласную хвалу КККК. Искусственный интеллект вскоре позволит лучше контролировать население, и это хорошо! Вот несколько отрывков из нашего разговора, достойных стать афоризмами цифровой эпохи.