Конец конца Земли

Все аргументы Тёркл так или иначе связаны с разговорами, поскольку подмена живого общения электронным ставит под угрозу многое из того, что составляет природу человека. Так, разговору обязательно должно предшествовать одиночество, ведь лишь в одиночестве мы учимся самоосмыслению, вырабатываем устойчивое ощущение себя как личности, необходимое, чтобы принимать других такими, какие они есть. (Если же мы не расстаемся со смартфонами, утверждает Тёркл, то потребляем других «обрывками, по частям, словно используем их в качестве запасных элементов для собственного хрупкого эго».) В осмысленных и содержательных беседах с родителями дети обретают устойчивое ощущение близости, привыкают говорить о своих чувствах, а не только демонстрировать их. (Тёркл убеждена, что регулярное общение с родными и близкими служит детям «прививкой» от травли со стороны сверстников.) В живом общении мы волей-неволей признаем в собеседнике личность, реального человека, а с этого и начинается эмпатия. (Недавнее исследование с помощью стандартных психологических тестов выявило резкое снижение эмпатии среди студентов «поколения смартфонов».) Разговор сопряжен с опасностью скуки, которой смартфоны приучили нас бояться как огня, однако же именно в этом состоянии развиваются терпение и воображение.

Тёркл анализирует все виды разговоров – те, что мы ведем наедине с собой, общение с друзьями и семьей, учителями, возлюбленными, коллегами, клиентами, другими членами общества – и приходит к выводу, что электронные средства связи пошли этому всему во вред. Фейсбук, Тиндер, онлайн-курсы, пристрастие к эсэмэскам, тирания офисных имейлов и социальная деятельность, участвовать в которой можно, не вставая с дивана, – суть слагаемые этой проблемы. Но подробнее – и трогательнее – всего в книге описан кризис семейного общения. По словам юных собеседников Тёркл, порочный круг выглядит примерно так: «Родители покупают детям смартфоны. У детей никак не получается привлечь внимание уткнувшихся в смартфоны родителей, и они находят убежище в собственных гаджетах. А родители, заметив, что дети увлечены смартфонами, воспринимают это как разрешение не расставаться с телефоном». В сложившейся ситуации Тёркл винит исключительно родителей: «Разорвать этот порочный круг получится, если родители вспомнят о своих обязанностях воспитателей». Автор признает: это может быть непросто; родители опасаются, что им не угнаться за детьми во всем, связанном с технологиями; общение с подрастающим поколением требует терпения и опыта, куда как проще продемонстрировать родительскую любовь, без конца фотографируя детей и выкладывая их снимки на Фейсбук. Но если в «Одиночестве вместе» Тёркл ограничивается диагнозом, то в книге «Возвращаясь к разговору» она предлагает варианты лечения. Писательница призывает родителей осознать, в чем заключается важность семейного общения: оно «помогает выстроить доверительные отношения и сформировать самооценку», «развивает способность к сопереживанию, дружбе, близости», – а заодно и признать собственную слабость перед искушениями технологий. «Примите свою уязвимость, – говорит она. – И устраните искушение».

«Возобновляя разговор» лучше всего рассматривать как серьезное и авторитетное пособие по самосовершенствованию. Автор убедительно доказывает, что дети лучше развиваются, студенты лучше учатся, а сотрудники лучше работают, если старшие подают им хороший пример и находят время для личного общения. Призыв Тёркл к коллективному действию звучит менее убедительно. Она уверена, что мы можем создать технологию, «которая подразумевает более осознанное использование». По мнению автора, интерфейс смартфона «должен побуждать нас выйти из сети, а не просиживать там день-деньской». Но такой интерфейс поставит под угрозу практически все компании Кремниевой долины, огромная рыночная стоимость которых основывается на том, что пользователи не расстаются с гаджетами. Тёркл надеется, что потребительский спрос, вынудивший пищевую промышленность выпускать более полезные для здоровья продукты, в конце концов заставит индустрию высоких технологий сделать то же самое. Однако аналогия небезупречна. Продовольственные компании зарабатывают на продаже предметов первой необходимости, а не на размещении адресной рекламы на свиных отбивных и не на сборе данных, которые предоставляет жующий эту отбивную пользователь. Да и с политической точки зрения аналогия вызывает беспокойство. Поскольку платформы, поощряющие реже пользоваться гаджетами, приносят меньше прибыли, им придется ввести плату, которую смогут позволить себе лишь люди состоятельные и с хорошим образованием – из тех, кто делает покупки в «Хоул фудс»[12].