Конец легенды

Скорей, скорей, дурак, смотри!
Едва ль успеешь до зари
В своих стараниях безумных —
На свете слишком много умных…
Но дураков… Черт побери…
На сцену смотрят льдышки звезд —
Они ведь это не всерьез?
Их свет — их лед. Их суть — пожар…
Все пыль, похожая на шар…
И снова воронов дозор
Сплетает небеса в узор —
Узри, слепой, пойми, тупой:
Ты вечно кружишься с толпой…

И тут возник другой голос, такой же, только немного выше… В ушах моих раздался медленный малиновый звон… Где-то колокола…

Звездный мотив
Звенит в пустоте.
Те, кто был раньше,
Больше не те.
Забыть, чтобы опять начать…
Трещину дал Гигантский Рычаг…
Смех разрушения,
Чей-то каприз…
Пьяные боги падают вниз.
Парад Созвездий, Последний Концерт —
Ломает Пространство Музыка Сфер!

Тысячи солнц вспыхнули вдруг,
Симфонию атомов сплел ультразвук,
Гравитационных полей хорал,
Стаккато фотонов ритмом сломал…
Метагалактик радиосвист,
Пьяные боги сыплются вниз,
Партия Света на новый манер
В реальность вплетает Музыку Сфер…

Я понял, что совершенно не осознаю — слышу я эти слова, которые кто-то произносит, или же в моем мозгу рождаются эти строки…

И вновь, как на Мертвой Горе, я стал думать о смерти… О теплой, уютной и счастливой смерти… Смерть как подготовка к чему-то большему, свободному и прекрасному… Я ощутил волну мрачного счастья и прекрасной пустоты… покорности и безразличия…

Перед моими глазами, которые я осмелился открыть, светились в черноте какие-то сложные, разноцветные линии, замкнутые в дуги, восьмерки, геометрические узоры, напоминающие фракталы, — и все это двигалось, пульсировало, вращалось, а по центру, прямо ко мне, шел осевой белый плотный лучик…

Словно зачесалась сильно спина — в мозгу засвербела мысль, что это очень сильно мне знакомо… Это напоминает мне… Очень сильно напоминает… Но что? Что-то такое простое!.. И вдруг… Как морозом по коже, окатила ледяная струя осознания… Это напоминает мне ВСЕ! Абсолютно все: от старого ветвистого дуба до математического графика… От спортивного стадиона до ведической мандалы… Даже черты лица Ирины проскальзывали в пульсирующих линиях, похожих на объемный каркас постоянного танца смыслов…

Отчего-то я совершенно успокоился, боль ушла, тоска исчезла… Я даже как-то совсем не удивился, когда в цветных линиях угадал черты лица Криса Паттерсона… В тех же его нелепых очках…

— А вот и я, — произнес он холодным и отрешенным голосом. — Ты меня помнишь, Пастух Глюков?

— Да, — спокойно ответил я, — помню. Так ты и есть Посейдон?

— Некоторые меня так называют, — прогудел его голос без интонаций, совсем как в долине у поезда и как тогда в джунглях. — Это одно из тысяч моих имен, так что все равно, как ты будешь называть меня… Людям нужны предметные и ассоциативные определения, так что я не против…

— Что ж, мне и правда будет так удобнее называть тебя, Стратег Потидан, — или же тебе приятнее, чтобы я звал тебя Помнящий?

— Я же сказал, что мне все равно… — ответил он.

— Зачем я здесь? — спросил я.

— Сейчас будет финал всей этой длинной истории. — Черты его лица постоянно дрожали, овиваясь новыми линиями, меняющими цвета. — Хотя длинная она только для тебя — для меня это всего лишь еще один эпизод…

— Ты хочешь со мной сражаться? — Я попытался сжать кулаки.

Губы его раздвинулись в усмешке.

— Нет, что ты. — В холодном голосе мне показалась ирония. — Мне были нужны вы с Ириной: она — чтобы попасть сюда, а ты — чтобы охранять ее. Я всю дорогу помогал тебе — я, а не эти нелепые Древнейшие…

— Значит, тебе с самого начала было плевать на Царей Земли?

— Разумеется. — Образ Криса колыхнулся, видно, изображая кивок. — Они свое дело сделали, но выступать от их имени было для меня проще: так я мог экономить истощенные силы…

— Так получается… — начал было я.