Конец лета

Вероника потянула картинку к себе, чтобы сложить ее и сунуть в карман, но пальцы соскользнули, и фотография оказалась на полу. Мария нагнулась поднять ее.

– А, так ты знаешь Котика?

– Кого-кого?

– Котика, Исака. Ну, мы его так прозвали. Племянника Сейлора. – Она легонько тряхнула распечаткой и повернула так, чтобы ее коллега тоже посмотрела.

– Исак бывал здесь? – Желудок свело. – Когда?

– С месяц назад. Такого не скоро забудешь. Понимаешь, о чем я? – Мария подмигнула ей, после чего обратилась к Сейлору. – Ну, Челль-Оке, поехали в столовую. Сегодня голубцы, твои любимые.

Старик широко улыбнулся. От прежнего беспокойства на его лице не осталось и следа. Вероника уже хотела подняться, но, когда медсестра взялась за ручки кресла и сняла его с тормоза, Сейлор потянулся к Веронике и сжал ее пальцы.

– Спасибо, что выслушала, Вера, – неожиданно отчетливо произнес он. – Передавай папе привет. Скажи, что…

Сейлор запнулся, будто снова потерял нить. Он продолжал сжимать ее руку тонкими стариковскими пальцами, словно не желая отпускать. – Сказать что? – Вероника краем глаза заметила, как Мария наклонилась, чтобы подслушать. Голос старика был тихим, чуть громче шепота. – Скажи Эббе, что лето скоро кончится.

Глава 37

Одни моменты детства человек запоминает лучше, другие – хуже. Вероника до сих пор помнила песню The winner takes it all. «АББА» распалась в январе того года, когда пропал Билли. Мама ужасно расстроилась, а Вероника решила: всему виной то, что она слишком часто заставляла эту песню звучать. И пластинку ставила, и неуверенно бренчала ее мелодию на пианино в гостиной.

Потом, когда мама уже была в клинике, Вероника после поездок к ней нередко запиралась у себя, надевала наушники и слушала эту песню. Печальные высокие голоса немного напоминали голос мамы. Слова она не очень понимала, но они почему-то казались ей правильными.

Когда Леон бросил ее, она снова принялась ставить эту песню. Слушала по ночам, вместо того чтобы спать, воображала, что песня написана именно про ее чувства. Что нужно только объяснить это Леону, и он снова станет ее.

Даже номер зеленого «вольво», на котором они каждое воскресенье ездили в клинику, остался в памяти. «KBH 278». А еще запах, царивший в старом здании, число шагов от входа до маминой палаты и то, сколько теневых квадратов отбрасывала на каменный пол решетка, когда солнце светило в окно. Все это Вероника могла вызвать в памяти за долю секунды.

Другие вещи – как склоняются немецкие глаголы, каким символом обозначается ртуть или в каком году Карлу Двенадцатому прострелили голову латунной пуговицей, – напротив, совершенно забылись, хотя когда-то она вызубрила их на совесть. Вероятно, это доказательство того, что мозг живет своей собственной жизнью и не позволяет контролировать себя. Не позволяет даже самому себе.

Про Аскедален Вероника помнила только, что он расположен где-то в Северном лесу и что там когда-то была угольная шахта. С дорог, ведущих в долину, давно сняли покрытие, все они заросли ельником. Вероника имела весьма смутное представление о том, как туда добираться.

Больше часа она ехала наугад и наконец обнаружила узкий полузаросший волок, ведущий, как она надеялась, в правильном направлении. Метров пятьсот она тащилась по нему, а потом он кончился.

Вероника вылезла из машины, достала карманный фонарик, который возила в бардачке вместе с дисками и протоколами техосмотра. Попыталась определить, в каком направлении Аскедален и далеко ли до него.

Кое в чем ей повезло, кое в чем – нет. Направление оказалось верным, зато пришлось почти час – вдвое дольше, чем она рассчитывала – продираться через колючие заросли, прежде чем оказаться в лиственном лесу. К тому времени свитер уже насквозь промок от пота, а кроссовки походили на два кома глины: в низине, куда не доставали солнечные лучи, жидкая грязь отлично сохранилась в колеях, оставленных лесовозами.

Блуждания по лесу дали ей достаточно времени, чтобы подумать. Итак, блондин бывал в поселке. Он представился Исаком и навещал Сейлора в доме престарелых. Его появление в терапевтической группе Вероники – вряд ли случайность.

Обрывочный рассказ Сейлора как будто подтверждал, что Томми Роот похитил Билли, желая отомстить дяде Харальду. Если Исак – это Билли, значит, Роот не убил его, как все думали. Тогда что же происходило после похищения и что имел в виду Сейлор, говоря, что правда там, наверху? Почему Исак появился только теперь, почему столько времени не давал о себе знать? А если папа и Маттиас правы и он не Билли, то кто он и что ему надо?

Другие вопросы были не хуже. Как, например, все это связано с ночными событиями и плоским камнем на могиле? Или вот еще интересный вопрос: зачем она потащилась в лес совершенно одна и что надеется здесь найти?