Конец лета

Палец скользнул к предохранителю. Потом Вероника тихо пошла вверх по лестнице, ступенька за ступенькой. Перешагнула пятую и седьмую – знала, что они скрипят. На какое-то мгновение она снова стала подростком. Тихо и опасливо она кралась к себе в комнату, чтобы утром с честным видом соврать отцу, отвечая на вопрос, во сколько она вернулась домой. Ложь, которая важна для них обоих, хотя и по разным причинам.

На полпути она снова услышала тот же звук. Тихо скрипнула половица под чьей-то осторожной ногой. Звук шел сверху и справа. Сердце тяжело билось, но Веронике больше не было страшно.

Наверху она остановилась. Медленно повела дробовиком. Взгляд на мушке, большой палец на предохранителе, указательный – на спусковом крючке. На втором этаже было темнее; глаза привыкли не сразу, но Вероника наконец различила, что в замок маминой комнаты вставлен ключ, а дверь туда приоткрыта.

Вероника осторожно двинулась вперед. Из комнаты донеслись новые звуки. Вероника опять остановилась, прислушалась. Различила чье-то тяжелое дыхание, шорох ткани о ткань. Скрип выдвигаемых ящиков. Кто-то рылся в вещах. Держа дробовик в правой руке, Вероника осторожно толкнула дверь левой.

Луна светила прямо в окно, заливая комнату серебряным светом. Воздух полнился ароматом роз, маминых духов, и на короткий миг Вероника забылась, окунулась в прошлое.

Все было так, как она помнила. Двуспальная кровать с покрывалом в цветочек, рядом – туалетный столик с зеркалом и пуфиком. На стене над маминым маленьким секретером висела фотография. Мама смотрит в объектив и, наверное, улыбается, но лунный свет в комнате искажает ее лицо, делая его бесконечно печальным.

Мужчина в комнате так увлекся, что не услышал, как вошла Вероника. На нем были перчатки, на голове – низко надвинутая шапочка. Повернувшись спиной к двери, он склонился над туалетным столиком и рылся в маминых украшениях. Вероника прицелилась, сняла ружье с предохранителя.

– Не двигаться! Иначе снесу тебе голову!

Мужчина вздрогнул. Он поднял руки и медленно обернулся, несмотря на предупреждение. Вероника согнула палец на спусковом крючке. Пульс грохотал в барабанных перепонках.

– Н-не стреляй, Вероника, это я.

Она узнала и голос, и голубые глаза еще до того, как мужчина медленно потянул вверх шапочку. Исак.

– Какого хрена ты здесь делаешь? – выговорила Вероника, когда первое потрясение прошло. Она по-прежнему целилась в него, даже немного приподняла дробовик, когда ей показалось, что он хочет шагнуть к ней. Исак выставил перед собой руки.

– Огнестрельное оружие меня нервирует. Особенно когда целятся мне в лицо.

Он пытался говорить шутливо, но Вероника слышала, что он напуган, и даже не подумала отвести стволы в сторону.

– Ты что, собрался стащить мамины драгоценности?

Исак не ответил. Он позволил себе медленно опустить руки, и они повисли вдоль тела.

– Все не так, как выглядит. Я не вор.

– Да ну? – Вероника кивнула на выдвинутые ящики столика. – Ты знал, что во время праздника в доме никого не будет. Знал, где запасной ключ. Кстати, как ты добрался сюда?

– Позаимствовал в городе мотоцикл.

– Хочешь сказать – угнал?

Исак не стал этого отрицать, только пожал плечами.

– Ты был здесь и раньше, – констатировала она. – В розарии. Это за тобой я гналась.

Он вскинул руки в жесте, который она истолковала как «да».

– И в моей квартире?

Исак неохотно кивнул.

– Увидел, что окно открыто. Я не собирался ничего красть, ни тогда, ни сейчас.

– Неужели? Тогда что ты здесь делаешь посреди ночи?

Исак тяжело вздохнул.

– Пытаюсь докопаться до правды. Выяснить, что на самом деле случилось с Билли.

Исак вроде бы говорил правду, но с другой стороны, он уже лгал ей, причем очень убедительно.

– Зачем? Если ты не мой брат, то почему тебя так интересует дело двадцатилетней давности, которое не имеет к тебе ни малейшего отношения?

Исак поколебался, обдумывая ответ.

– Помнишь, я рассказывал, что после маминой смерти, прошлой весной, нашел документы на свое усыновление?

Он снова помолчал, дожидаясь, когда она кивнет.

– Они меня не особо удивили. Я давно знал, что меня усыновили, хотя и не помнил своих биологических родителей. Мои новые родители не любили говорить об этом, и когда я прочитал документы, то понял, почему. Мою биологическую мать звали Пернилла… Нилла. Когда мне исполнилось пять лет, она осталась одна и не могла больше содержать нас с сестрой. Поэтому меня и мою сестру Осу отдали в две разные семьи. Мне удалось найти сестру. Она живет в Евле, ждет первенца. Сестра хорошо помнит и меня, и наших настоящих родителей, хотя и изо всех сил старалась забыть их. Наша биологическая мать умерла в восемьдесят девятом от рака, а отец…

Исак привычно улыбнулся, но Вероника различила под улыбкой серьезность. Потом – печаль. И вдруг поняла, что он сейчас скажет. Поняла, какой фрагмент головоломки он скрывал от нее, даже поняла, почему.

– Нашего биологического отца, – бесстрастно сказал Исак, – звали Томми Роот.

Глава 62