Конец лета

— Привет, это я. Хотел проверить, что ты нормально добралась. Ну и… — Вероника почувствовала, как он заерзал. — Рад был видеть тебя, Вера. Нам бы надо видеться почаще. — Еще пауза. — Да нет, это все. Береги себя, — торопливо закончил он. Судя по голосу, Маттиас был недоволен собой, словно хотел сказать что-то другое, более существенное.

Вероника выключила автоответчик. Посмотрела на лампочку — та горела теперь ровным красным светом. Больше ей никто не звонил.

Она нажала на кнопку сохраненных сообщений. Последняя весточка от Леона была здесь, и на этот раз Вероника прослушала ее с самого начала.

«Это конец, Вероника. Как ты не понимаешь? Я не хочу больше писем. Не хочу сообщений или разговоров посреди ночи. И прекрати ждать меня у подъезда. Это уже болезнь. — Он вздохнул. — Хватит, Вероника. Прошу тебя. Хватит».

Глава 51

— Кристер, ты спишь?

Голос Малин застал Монсона врасплох. Уже полчаса он молча лежал в темноте; между тем радиочасы оставили полночь позади. Дыхание жены стало глубже, и Монсон отпустил мысли на свободу.

— Прости, я просто лежал, думал кое о чем. Я тебя разбудил?

— Нет.

Он знал, что это неправда, что жена солгала, чтобы он не чувствовал себя виноватым. Ей завтра утром рано вставать. Монсон почувствовал, как она повернулась к нему, и вытянул руку, чтобы она положила голову ему на плечо.

— Это из-за Веры Нильсон? — спросила Малин.

— Вероника, — пробормотал он.

— Что?

— Ее теперь зовут Вероника Линд. Вероника, не Вера.

— Да, ты же говорил. Как думаешь, почему она сменила имя?

Он погладил Малин по спине.

— Не знаю. Может, хотела сбежать от прошлого.

— Но больше не хочет.

— Похоже на то.

— Как по-твоему, ее версия правдива? Ну, что Билли Нильсон жив?

— Если бы ты спросила меня несколько лет назад, я бы сказал «нет». Но я видел Веронику, выслушал ее рассказ — и теперь не знаю. А вдруг так и есть? Роот мог увезти Билли из поселка, оставить его у кого-нибудь или сам о нем заботился. Но тогда возникает вопрос — почему? Почему он бросил свою собственную семью, чтобы заботиться о чужом ребенке?

Несколько секунд было тихо. Малин продолжала гладить его грудь. Монсону это нравилось, нравилось, что жена рядом.

— Что ты можешь сделать, Кристер? Что ты можешь сделать, чтобы помочь Веронике докопаться до правды?

— Пока не знаю. Может, попробовать выяснить, что произошло с женой и детьми Роота? Вдруг Томми дал знать о себе кому-то из них. Может, они знают что-то, что поможет нам двинуться дальше.

— Хорошо, — пробормотала Малин ему в ухо. — А теперь, когда ты пришел к этой мысли, давай поспим, а?

Моя любовь

Когда-то мне хотелось, чтобы лето, тепло и синее небо длились вечно. Потом мне страстно захотелось осени — наступит осень, и ты заберешь меня отсюда.

Как мне пришла в голову такая глупость — вообразить, будто у нас с тобой есть будущее? Здесь нет прохлады, нет милости — только вечные муки под безжалостным солнцем, а потом нас поглотят темнота и холод.

Я не могу больше хранить нашу тайну. Мы совершили ошибку, теперь я это знаю. Нас ждет расплата.

Глава 52

Жара стояла такая же, как накануне. Вероника долго принимала душ, потом оделась, как обычно: белая рубашка, черные брюки. Нейтрально и по-деловому, как человек, который относится к своей работе в высшей степени серьезно.

Она на метро доехала до Общественного центра, где ее встретил Рууд, который, кажется, пребывал в хорошем настроении. Он обнял ее, сказал, что рад видеть. Они прошли в его кабинетик. Стулья в зале стояли кружком. Едва увидев их, Вероника ощутила, как в ней просыпается предвкушение. Она покосилась на ближайший к двери стул. Представила, что на нем сидит Исак.

В кабинете Рууд с некоторым самодовольством рассказал, как бился за нее. Как убедил отдел кадров, что тот субботний телефонный звонок был единичным событием. И долговязый Бенгт тоже помог. Сказал, что Вероника производит впечатление собранного человека и сознает свою ошибку.

— Бенгт хочет, чтобы ты пришла к нему еще несколько раз, для верности. Просит назначить встречу в ближайшие дни.

Рууд говорил так, словно лично отвечал за ее поведение. Это слегка раздражало, но Вероника смолчала. Просто расписалась на бланках, которые положил перед ней Рууд.

— Ты провела выходные в Сконе, — сказал Рууд, когда они закончили. — Там летом хорошо. Родные места? По твоей речи не заметно.

— Ну… — Вероника выдавила улыбку. — Я уехала, когда мне было восемнадцать. Не откладывая в долгий ящик, как говорится.

Она глубоко вздохнула, надеясь, что вздох не прозвучит странно и что Рууду не захочется копаться в ее жизни дальше.

— Вот как. А почему?