Конец лета

Он лгал. Лгала и она. Это действительно было важным. Прошлый год они вспоминали с содроганием. Приезд сюда без мамы был настолько ужасным, что через полторы недели они все уехали. А теперь здесь Гвен и эти изменения… казалось, этот год обещает быть еще хуже предыдущего.

Все началось с молока. Вчера по дороге на озеро они с Джайлсом остановились, чтобы, как всегда, купить молоко.

Во всех трех домиках есть холодильники, но они старые и маленькие, очень маленькие. Их нельзя заменить, потому что они работают на пропане, а никто в Соединенных Штатах больше не производит подобные холодильники. Когда эти наконец прикажут долго жить, придется выписывать новые из Швеции.

В результате, когда собиралась вся семья, холода всегда не хватало. Поэтому по дороге на озеро все останавливались купить молока. Вот как это всегда делалось.

Но вчера, когда закончилась суматоха приветствий и Джайлс вынул охладитель из багажника грузовика, стало ясно, что Гвен не ждала от них покупки молока. Накануне она была в городе, и теперь все холодильники были забиты до отказа. Три галлона молока просто некуда было поставить!

— Опустим их в озеро и будем надеяться на лучшее, — сказала Гвен.

Малышам — Алексу и Клер — понравилась идея опустить молоко в озеро. Они вприпрыжку побежали к воде, счастливые до невозможности, чтобы поскорее соорудить некое приспособление для того, чтобы хранить молоко под мостками.

— Это хорошая мысль — опустить молоко в озеро, — сказал Джайлс, закрывая охладитель. — Интересно, получится?

— Нет, — отрезала Феба. — Молоко должно храниться при пяти градусах, а озеро никогда настолько не охлаждается. Оно испортится, прежде чем мы успеем его выпить.

— Это всего лишь пара галлонов молока, — мягко сказал он. — Мы переживем эту потерю.

Феба это понимала. Но она сделала, ошибку, и ей это не нравилось.

Здесь, на озере, все действовало по отлаженной системе — иначе было нельзя. Кухни были настолько малы, удобства так примитивны, города так далеки, что требовалась хорошая система. Ее установила мать Фебы, и Феба ее знала. Она знала, как хранить лодки, как включить холодильники, как заливать водой насос перед пуском. Она знала, где лежат кухонные полотенца и как вычистить туалет. Она освоилась с жизнью на озере.

Но все изменилось. Кто-то другой покупал продукты, кто-то другой переложил куда-то полотенца.

Единственное, что радовало, — этим летом была очередь ег семьи жить в светлом, полном воздуха новом доме. Как бы ни были хороши все проведенные здесь отпуска, лучшими годами были те, когда они с Джайлсом и тремя детьми жили в новом доме. Еще весной Йен попытался добиться, чтобы на этот раз в новом доме снова жила его семья.

— Я знаю, что в прошлом году была наша очередь, но мы так мало там пробыли, что это почти не считается.

— Даже не думай, — сказала она тогда. Для того чтобы каждый год не обговаривать все заново, они и наладили такую четкую очередность.

Но вчера, когда она отпирала багажник, к ней подошел отец. Он сказал, что приезжает Эми.

— Из-за ее приезда и приезда Холли и Джека нам надо пересмотреть, кто где спит.

Феба передала Джайлсу первый рюкзак.

— А разве они будут спать не в «ночлежке»? — Именно там спала Эми, когда приезжала в последний раз.

— Нет. Это будет невежливо. Мы хотим, чтобы Холли и Джек почувствовали наше гостеприимство, чтобы им было удобно. Теперь они члены нашей семьи.

И он изложил свой план: все дети школьного возраста будут спать в «ночлежке», Йен и Джойс, Феба и Джайлс получат по одной из спальне в новом доме, Томас, малыш Фебы и Джайлса, родившийся после смерти ее матери, будет со своими родителями, а остальные трое взрослых — Эми, Холли и Джек — поселятся в бревенчатом доме.

— Мы рассмотрели все возможные варианты, — сказал Хэл. Голос его прозвучал твердо, решение было принято. — Этот — лучший.

— Детям понравится спать вместе, — произнес Джайлс. Он взял другой рюкзак.

Феба застыла.

Она с трудом признавалась в этом даже себе и ни разу ни слова не сказала ни матери, ни отцу, но Джайлс, ее дорогой, чудесный муж, был совсем не в восторге от озера. Он никогда не жаловался, он приезжал сюда из года в год, потому что очень любил ее, но почувствовал бы себя гораздо счастливее на курорте, где загорелые ученицы колледжей в спортивных трусиках и топах на бретельках разносят по пляжу холодные коктейли «Маргарита».

Джайлс был инвалидом, он родился с сухой ногой. В специальной обуви он мог ходить вполне нормально, но все же у него была достаточно неустойчивая походка, чтобы пеший туризм доставлял ему удовольствие. Не мог он, разумеется, и кататься на водных лыжах или ездить на велосипеде.