Конец лета

Гвен заставила себя никак не отреагировать, не выпрямиться, отодвинувшись от его руки. Она постаралась ответить:

— Не знаю… трудно представить, что она может выглядеть некрасиво, но у нее такие тонкие черты лица. Думаю, длинные волосы подавят их. И у нее такие совершенные подбородок и шея, а из-за длинных волос их не будет видно. — С каких это пор Джека интересует, как будет выглядеть Эми с длинными волосами? — А почему ты спрашиваешь?

Он пожал плечами:

— Мы просто разговаривали. Я спросил, почему Йен обрезал волосы, а она сказала что-то насчет того, что всегда хотела длинные волосы, но что выглядеть с ними будет плохо. Я не понял. Если она хочет длинные волосы, почему не отрастить их? Наверняка она заработала право иметь то, что хочет.

С этим Гвен не могла не согласиться.

— Что ж, хорошо, что ты пошел с ней погулять. Похоже, она чувствует себя здесь не так свободно, как остальные члены семьи.

— Да, это верно, — подтвердил он.

— Но по-моему, ей действительно приятно, что приехали вы с Холли. Она ближе вам по возрасту. У нее словно появились брат и сестра, которые могут с ней поиграть.

Джек по-прежнему сидел, опираясь на колени.

— Они с Холли уже точно стали подружками.

— Это хорошо для них обеих.

Гвен знала, что Джек понимает смысл ее слов. Эми тоже нужен брат. А ты хороший брат, Джек, ты прекрасно относишься к Холли. Ты единственный человек, который может заставить ее оторваться на время от работы. Для нее очень важно, что ты — ее брат.

Это нужно и Эми. Не влюбляйся в нее. Будь ей братом.

Просила ли она своего сына не думать о счастье? Она надеялась, что нет, отчаянно надеялась, что нет. Но этим летом все так сложно, так трудно! Феба, Йен и Джойс с таким трудом привыкают к присутствию здесь Гвен. Феба погружена в неизбывную скорбь, Йен кажется недостижимым, непознаваемым, Джойс настроена все критиковать. Нить, связывающая семью Хэла в одно целое, кажется тонкой и непрочной.

И если к концу лета нить разорвется, Гвен знала, что все будут винить не изношенную часть самой нити, а новый узел на ее конце, узел, связавший ее семью с их семьей.

Поэтому не сейчас, Джек, ожерелье не выдержит нового груза.

Я стараюсь, мам. Я предложил позвать на прогулку и Холли. Я знал, что надо взять Холли. И я не просил ее раскрывать мне этот секрет. Я бы остановил ее, если бы она дала мне такую возможность.

Я не собираюсь этому поддаваться. Не собираюсь.

Глава 9

Годы проживания в гостиницах, годы сна каждую ночь в разных постелях научили Эми быстро засыпать. Она лежала на боку, позволяя телу постепенно расслабляться, пока ей не начинало казаться, будто она плывет и что между ней и матрасом как бы образовалась воздушная подушка.

Тогда ее мозг успокаивался, и она начинала ждать и прислушиваться к себе, и во время этого покоя, этого ожидания ее тело посылало ей сигналы. Она ощущала малейшее напряжение в бедре и понимала, что нужно еще вытянуться; припухание пальцев говорило о том, что она съела слишком много соленого; болезненность грудей напоминала о том, что приближается менструация. Иногда она просто обращала внимание на какую-то часть своего тела — не было никакого особого сигнала, просто ощущение, — и она знала, что это предупреждение о возможной травме, так что в ближайшие несколько дней надо быть поосторожнее.

И только затем она засыпала.

Но этой ночью она лежала на спине и думала о Джеке.

Джек тоже лежал на спине, тоже один в своей односпальной кровати, но думал он не об Эми. Он старательно, изо всех сил не думал об Эми. Он думал о крыше на дровяном сарае — похоже, там надо заменить несколько досок. И ступеньки к мосткам — там тоже не помешало бы приложить руку. И эта ветка над «ночлежкой». Больше всего он пытался думать о ней. Надвигается непогода, может задуть сильный ветер.

Да ладно, это будет не трудно. Ему не надо думать об этой девушке. Это не потребует от него особого труда. Не потребует.

Дождь начался в полночь. Ветер налетел с озера, обрушив ливень на три домика, большой гараж и сауну. Он стучал по островерхой крыше «ночлежки», неистово барабанил по крышам и в окна. Ник не мог спать. Прошлая ночь, его первая ночь здесь, прошла нормально — он периодически проваливался в сон, но этой ночью вой ветра и стук дождя не давали ему уснуть. Дома он никогда не слышал таких звуков природы. Косой дождь рвался в окно. Он слышал, как его струи молотят в маленькие, высоко расположенные окошки в дальнем конце «ночлежки». Звук был довольно пугающим. Он не то чтобы боялся, но это заставляло его думать о Брайане. Через некоторое время ударил гром.

Он перевернулся на другой бок и натянул край спального мешка на плечо. Как только он начинал думать о Брайане, было очень трудно что-то делать, не то что спать. Дома такие грозы начинались вечером и к ночи проходили. Но этот воздушный вихрь пришел со Скалистых гор. О такой погоде он ничего не знал.

Дождь продолжал низвергаться, каждой каплей ломясь в оконное стекло, словно армия японских солдат, жертвующих собой в безнадежном наступлении.