Конец ордена

— Свободен? — спросил он. — Но – от чего? От этого мира, который вызывает у меня не меньше жалости, чем вы? Нет, на такую свободу я пока не имею права.

Значит, и это его действие было таким же бессмысленным, как вся его жизнь.

— И что же вы теперь будете делать? — спросил он.

— Дожидаться своего Ламеха, — был ответ.

— Но – где?

— Пока еще не знаю, — ответил седобородый. — Мир велик, где-нибудь, наверно, дождусь.

Виктор Арнольдович смотрел на него и не знал, что сказать. И не знал, кого ему сейчас более жаль, неприкаянного деспозина или самого себя, вдруг потерявшего почти все, что на протяжении стольких лет как-то оправдывало его существование.

РАССТАВАНИЕ

Уходят воды из озера, и река иссякает и высыхает…

Иов (14:11)

Какая-то отдаленная мысль все-таки тужилась облачиться в слова, но в этот миг раздался осторожный, словно извиняющийся звонок в дверь. Виктор Арнольдович (а может, Федуло – уже не знал, кто он теперь) пошел открывать.

В дверной глазок увидел какого-то пухленького незнакомца. Подумал: "Что если Колобуил?" – но рука уже сама отпирала дверь.

Нет, пожалуй, слишком кругл, чтобы быть проворным Колобуилом. Гость переступил порог и вежливо поклонился.

— Рад приветствовать, Виктор Арнольдович.

— Не помню чтобы мы были знакомы, — не слишком гостеприимно сказал Серебряков.

Тот широко улыбнулся:

— В таком случае разрешите представиться: подполковник Погремухин Орест Северьянович… Впрочем, это вы со мной не знакомы, а я с вами с некоторых пор заочно – весьма даже и весьма… Как профессионала вы меня просто восхищали некоторыми своими действиями, придумками. Поэтому очному знакомству рад вдвойне.

С недавнего времени страха у Серебрякова не было. Он сухо спросил:

— А подполковник вы, надо полагать – оттуда?

— Вы имеете в виду – из органов? — отозвался кругленький. — О, лишь в некотором роде! Чисто номинально, так сказать. Но вас это не слишком должно беспокоить, сфера моих интересов сугубо научная. И главным образом меня интересуете не вы, а тот, кого вы приютили на время.

Лишь тут Виктор Арнольдович несколько растерялся.

— С чего это вы вдруг взяли, что я приютил кого-то? — спросил он.

— Все просто, — не переставая улыбаться, ответил тот. — Радиомаячок! Кроме покойного генерала Рудакова, я один в нашем заведении знал, что к нему прицепили этот маячок; на него я и шел. Удивляюсь, как вы при вашем-то опыте его сразу же не сбросили!

Серебряков спросил:

— Вы пришли один?

— О, разумеется, один! Дело, видите ли, такого деликатного свойства, что посвящать в него кого-нибудь еще… Понимаю, понимаю, о чем вы думаете…

Видимо, и впрямь был понятливый, потому что Виктор Арнольдович думал сейчас о том, как запросто сможет одним движением руки сломать этому кругленькому шею и затем, прибегнув к услугам безмолвного Макарыча, обратить его в пепел и дым.

— …а потому, — с той же масленой улыбкой продолжал гость, — прямо с порога хочу сказать, что никакой опасности для вас я не представляю. Говорю это – во избежание… Ни подлинная ваша фамилия меня не интересует, ни то, каким образом вы помогли кое-кому покинуть этот мир. Собственно, весь мой интерес сводится только… Ах, Виктор Арнольдович, а что мы в самом деле – на пороге-то?

Серебряков пропустил его подальше в коридор, но там снова преградил путь. В одной комнате спала Наташа, в другой блаженно храпел Афанасий, в третьей находился Мафусаил – он не торопился кого-либо из них показывать кругленькому. Спросил:

— Так к чему же сводится ваш интерес?

— Так же как и сфера моей нынешней деятельности, он сугубо научный. Вы, вероятно, не знаете, это совершенно секретно: создан научный центр. Его цель – изучение загадочных явлений, даже тех, которые противоречат марксистскому мировоззрению. О серьезности этого центра можете судить хотя бы по тому, что во главе его поставлен ни больше ни меньше как сам Корней Корнеевич Снегатырев. [29]

— Маршал? — удивился Виктор Арнольдович.

— Он самый, — кивнул Погремухин. — Как вы, надеюсь, понимаете, к науке Корней Корнеевич ровным счетом никакого отношения не имеет, но его маршальское звание, весомость его имени позволит развернуться – сами, верно, представляете как! Мне же отведена более скромная роль – его заместителя по научной части. Однако роль – тоже вы понимаете – в некотором роде ключевая.

— Поздравляю, — сухо сказал Серебряков, — но я-то тут при чем?

— Ровно ни при чем. Покинув вас, я даже обещаю, коли вы захотите, вовсе забыть о вашем существовании, — заверил его круглый Погремухин. — Речь идет в первую очередь о вашем госте, находящемся, я полагаю, вон в той комнате. — С этими словами он безошибочно указал на дверь кабинета.

— И как же вы собираетесь его забрать, силой? — спросил Виктор Арнольдович.