Конец Осиного гнезда

- Давай на полную железку! - подбадривали ребята шофера.

- Темно, перевернет, - послышался чей-то осторожный голос.

- Свет включи! - посоветовал кто-то.

- Верно! Правильно! Пусть знают наших!..

Шофер включил фары, свет лег на дорогу, и машина стала увеличивать скорость.

Оглушенные, взволнованные и взбудораженные успехом, мы мчались по большаку, миновали "заминированное" место, достигли развилка и свернули направо, в Ловлино.

Я оглянулся. Торжествен и грозен был вид пожарища. Над лесом высился и рвался к небу, как символ возмездия, жаркий огонь.

"И все же мы еще не квиты, господа гитлеровцы!" - подумал я.

На полпути к деревне Ловлино в свете фар метнулись два всадника, и Трофим Степанович свистнул.

- Это наши, из охранения, - объяснил он и застучал по крыше кабины. Теперь мы распрощаемся... Выгружайтесь, хлопцы!.. Давай руку, товарищ майор! Удачно мы встретились! И вечерняя зорька была хороша, да и ночка тоже...

Партизаны выпрыгивали из машины, выбрасывали свои трофеи и тут же, точно призраки, растворялись в ночи. Из кабины высунулся Фома Филимонович и обратился к Карягину:

- Моих коняшек прихватите с собой. Пригодятся.

- А ты что же, - усмехнулся Трофим Степанович, - думал, что мы их в лесу оставим?

- Да нет, - поправился Кольчугин. - Это я так... на всякий случай. Коняшки-то добрые.

Трофим Степанович пожал всем руки, а Сережу Ветрова, как и при встрече, расцеловал на прощание и сказал:

- Будь здоров. Расти большой!

- Постараюсь, Трофим Степанович! - весело ответил Сережа.

Пожимая руку Березкину, который сменил теперь за баранкой партизана, Карягин бросил:

- Ты жми, браток! А то как бы нам вместо вас не пришлось встречать самолет. Нам все одно через ту поляну ехать... Да и ребят надо прихватить...

И Трофим Степанович тоже растаял в темноте. Машина вновь тронулась. Мы приближались к Ловлино. В кузове теперь тряслись лишь я, Таня и Логачев. На всякий случай мы приготовили две гранаты и, держа в руках автоматы, всматривались вперед.

Деревня, тянувшаяся в одну улицу, казалась вымершей. Мы не заметили ни единого живого существа, ни намека на огонек.

- Полицейское время, - сказал мне Логачев.

Я усмехнулся и заметил:

- Только полицейских самих не видно...

- Их счастье!

Мы благополучно миновали половину деревни и круто, под острым углом, свернули налево, на лесную дорогу. Машина поубавила ход и поползла по мягкому грунту. Ее швыряло из стороны в сторону, подбрасывало на пнях и корневищах. Мы прыгали в кузове, точно мячи, а когда нас стали безжалостно хлестать ветки, то сели и ухватились друг за друга.

Я надеялся на машине проехать хотя бы до поворота на поляну, но машина вдруг остановилась.

Я вскочил и при свете фар увидел обломки моста через проток - тот самый проток, который выходил из знакомого нам озера. Здесь он был значительно шире, с крутым правым берегом. О переправе нечего было и думать.

- Шабаш! - сказал Фома Филимонович, вылезая из кабины.

- Слезай! - приказал я и первым выпрыгнул на землю. - Давайте мешки!

Их оказалось четыре, и все набитые доверху.

- Здесь глубоко?.. - спросил я, подходя к краю протока. - Надо спустить туда машину, а сами переберемся по бревнам.

- Дело! - одобрил Фома Филимонович.

Березкин сел за баранку, осадил машину назад, а затем, взяв немного вправо, подогнал ее к самому берегу. Выключив скорость, он вышел. Все пятеро уперлись в машину сзади.

И Фома Филимонович скомандовал:

- Раз, два... взяли! Е-ще р-раз!..

Машина послушно подалась вперед, на секунду повисла передними колесами и, нырнув носом в проток, встала на попа.

- Теперь ее без трактора не выручить, - заметил Логачев.

- Пошли! - сказал я и, чиркнув спичку, взглянул на часы. - В нашем распоряжении час и пять минут. Успеем?

- А тут всего минут сорок хода, - ответил Фома Филимонович. - За мной топайте. Я прямиком выведу.

Он постоял некоторое время, вглядываясь в лес, в небо, и затем уверенно зашагал вправо от лесной дороги.

46. ГЮБЕРТ НЕ ХОЧЕТ В САМОЛЕТ

И кто мог подумать, что шутка Трофима Степановича обернется правдой? А получилось так.

Трофим Степанович подоспел со своими лихими хлопцами на поляну буквально за пять минут до прихода самолета. Мы стояли уже у костров, со спичками в руках, вслушиваясь в тишину ночи, поджидая с нетерпением рокота моторов.

Привязав коней и сложив трофеи возле Гюберта и Похитуна, которых охраняли двое бойцов, партизаны во главе с Трофимом Степановичем кучкой устремились на поляну.

И в это время Таня крикнула:

- Летит! Слышите, летит!

Все замерли. Действительно, с востока наплывал гул моторов.

- Пали костры! - во всю глотку крикнул я.

В шести местах взметнулось пламя, такое яркое, что поляна сразу приобрела фантастический вид.

И в этом тоже сказался сметливый ум Миши Березкина. Он еще в то утро, когда мы покидали поляну, припрятал две бутылки с жидкостью "КС" и не сказал об этом никому ни слова. А сегодня, вернее - несколько минут назад, вручил мне их и сказал:

- Не ругайтесь, Кондратий Филиппович... Так будет лучше. Без них мы обошлись, а случись дождь - могли бы запоздать с сигналами.