Конец означает начало

Марксистская оценка советско-финляндской войны в контексте всей внешней политики СССР на рубеже 40-х годов была дана А. Туоминеном, секретарём ЦК Компартии Финляндии, членом ИККИ и кандидатом в члены Президиума ИККИ. Отказавшись в ноябре 1939 года выполнить директиву Москвы о вхождении в марионеточное «Народное правительство», Туоминен 4 апреля 1940 года обратился к Димитрову и ИККИ с письмом, в котором обвинял Коминтерн и советских руководителей в преступлениях против финского и других народов. «Я уже давно отношусь критически к политике Коминтерна,— писал Туоминен,— особенно к тому, что его руководство, как покорный, безвольный слуга, одобряло даже такие внутри- и внешнеполитические мероприятия вождей Советского Союза, которые противоречили первоначальной программе Коминтерна и интересам международного пролетариата. Выражением этого моего критического отношения было до сих пор стремление постепенно отойти в сторону от политической деятельности… Но последние события, особенно преступное наступление Советского Союза на Финляндию и совершённые в связи с этим несправедливости и жестокости, которым и вы, руководители Коминтерна, уже спешили дать своё одобрение, заставляют меня во имя справедливости и правды отказаться от молчания и публично отойти от этой политики и заявить мой протест против неё; одновременно я откажусь от кандидатства в члены Исполкома и Президиума Исполкома Коминтерна».

Туоминен утверждал, что Сталин порвал с ленинской линией в национальном вопросе, развернув наступление на Финляндию, которое явилось «преступлением против самоопределения народов и политики мира». Сталин начал войну не только против финской буржуазии, но и «против народа Финляндии». Чтобы прикрыть преступный характер этой войны, им было задумано и создано по примеру Гитлера «„народное правительство“, которое „просило Красную Армию "освободить народ Финляндии от ига капитализма"“… Но так же, как Гитлер забыл спросить народы Австрии, Чехословакии и Польши, хотят ли они освободителя в лице гитлеровской армии, так же Советское правительство забыло или высокомерно не считало нужным спросить собственный народ Финляндии или хотя бы ту часть его, на поддержку которого рассчитывали в начале наступления,— какое было его мнение, хотел ли он такого „народного правительства“ и Красной Армии для своего освобождения».

Туоминен утверждал, что СССР является агрессором, а навязанный им Финляндии мир — империалистическим диктатом. Он заявлял, что не финский народ, а Гитлер дал Красной Армии разрешение двинуться против Финляндии. «Даже самая лучшая пропаганда не может теперь изменить того факта, что Советское правительство, заключив союз с самым преступным раздувателем войны, с империалистической Германией — одновременно вступило на путь империалистической политики» [428].

IX Троцкий о советско-финляндской войне

Внимательно следя за ходом советско-финляндской войны, Троцкий уделял существенное внимание объяснению причин, заставивших Сталина развязать её. «В Прибалтике Кремль ограничил свои задачи стратегическими выгодами,— писал он,— с несомненным расчётом на то, что опорные военные базы позволят в дальнейшем советизировать и эти бывшие части царской империи. Успехи в Прибалтике, достигнутые дипломатическими угрозами, натолкнулись, однако, на сопротивление Финляндии. Примириться с этим сопротивлением означало бы для Кремля поставить под знак вопроса свой „престиж“ и тем самым свои успехи в Эстонии, Латвии и Литве. Так, вопреки первоначальным планам, Кремль счёл себя вынужденным прибегнуть к военной силе» [429].

Осечка с Финляндией произошла совсем не случайно. «Не сумев оценить традицию долгой борьбы финского народа за независимость, Сталин полагал, что сломит правительство Гельсингфорса [Хельсинки] одним дипломатическим нажимом. Он грубо просчитался». Сперва советская печать «обещала впереди ряд чудес, осуществляемых без пролития крови, силою одних гениальных комбинаций. Вышло не так». Тогда Сталин, столкнувшийся с неуступчивостью финского правительства, вместо того, чтобы перестроить свой план, стал угрожать. «По его приказу „Правда“ давала обещание покончить с Финляндией в несколько дней. В окружающей его атмосфере византийского раболепства Сталин сам стал жертвой своих угроз: они не подействовали на финнов, но вынудили его самого к немедленным действиям. Так началась постыдная война — без необходимости, без ясной перспективы, без моральной и материальной подготовки, в такой момент, когда сам календарь, казалось, предостерегал против авантюры» [430].