Конец партии: Первая искра (СИ)

- Что мне действительно стоит подождать, пока все успокоится, - заявил мужчина решительно, запахивая воротник плаща. - За себя у меня нет причин тревожиться, но… если это то, о чем я думаю… лучше пока не… впрочем, не буду утомлять вас этим. Надеюсь, мы прощаемся ненадолго.

- Конечно, - обрадовалась Нина Сергеевна, - заходите, когда хотите, только пусть эти сначала уйдут…

Заверив ее, что зайдет обязательно, странный гость шагнул к двери, но тут до него донесся тихий оклик женщины:

- Ваше Величество…

- Да? - он обернулся и посмотрел на нее вопросительно. Нина Сергеевна вобрала в грудь воздуха, точно вопрос дался ей нелегко.

- Что спрятано в подвале? Что они ищут?

Он постоял немного молча, неизвестно что обдумывая, и наконец ответил с самым честным выражением:

- Ничего. Абсолютно ничего.

Словами не описать, насколько погано я чувствовала себя в то утро. Грубо говоря, это и утром-то не было, ибо я с огромным трудом продрала глаза лишь в три часа дня. Во рту было ужасно сухо, все тело будто налилось свинцом, а в голове методично и неумолимо бухало что-то огромное и тяжелое. Вяло застонав от боли, я перекатилась на другой бок и попыталась нащупать рядом с собой кружку с водой. Если б ее не оказалось на месте, мне бы, наверное, пришлось умереть, потому что встать с постели и дойти до кухни было в тот момент явно выше моих сил. В голове еще мелькали остатки вчерашнего вечера, но они были настолько мутны и разрозненны, что я даже не пыталась пока сложить их во что-то осмысленное. Нашарив-таки на полу чашку, я жадно приникла к ней, но на донышке, как назло, осталось всего несколько капель - они прохладно скользнули по языку, лишь раззадорив жажду еще пуще. От несправедливости мира я испустила страдальческое мычание и, не следя за тем, куда катится выпавшая из руки чашка, рухнула обратно на подушку. Меня начинало мутить.

- Наконец-то вы проснулись, Наталья.

Голос Павла звучал прохладно и ровно, но каждое слово все равно одавалось в моей несчастной голове гулкой болью. С трудом повернув голову к дверному проему, я посмотрела на своего квартиранта мутно:

- А… вы… - говорить было еще труднее, чем шевелиться; язык, казалось, распух до чудовищных размеров и ворочался с трудом.

- Я вижу, отдых удался на славу, - тоном разочарованного папаши проговорил Павел, снисходительно глядя на меня. - Неужели прилично юной девице пить, как гусару?

“Нет, только не это”, - мигом опухло у меня в голове. Похоже, нравоучений от бывшего императора было не избежать, но я была не в том состоянии, чтобы выслушивать их. Легче было пойти и повеситься, но даже на это, боюсь, сил бы у меня не хватило. Вот и пришлось лежать пластом, не шевелясь, и даже пытаться что-то ответить:

- Я… не… да я вообще…

Дальше голос сорвался на невнятный сип, и я, подавленно замолчав, закрыла глаза. Павел еще некоторое время молчал, а потом в нем, видимо, сочувствие одержало верх над суровостью:

- Принести вам воды?

- Да! - у меня даже голос прорезался. - Да, спа… спасибо…

Гигантскую поллитровую кружку я осушила залпом, не обращая внимания на то, что вода стекает по подбородку и льется на грудь. Глотку изнутри прекратили драть невидимые когти, но лучше от этого не стало, ибо ни головная боль, ни слабость во всем теле никуда не делись. Теперь Павел смотрел на меня скорее с жалостью, точь-в-точь моя мамуля - она тоже, когда я просыпалась после пьянок с друзьями, сначала злилась, а потом начинала заботливо вокруг меня хлопотать, предлагая наперебой боржоми, аспирин и какие-то непонятные народные средства. Но я успела достаточно себя изучить, чтобы понять, что мне не помогает ни одно. Только…

- Пиво, - прошептала я, с усилием заставляя себя моргать - даже слабый свет пасмурного дня, льющийся в окно, неустанно давил на мозг. - Ваше Величество, будьте человеком. Сходите за пивом. Пожалуйста.

Он удивленно приподнял брови и ответил с непонятным смешком:

- Позвольте, это уже наглость.

- Почему это? - резонно спросила я. - Тут ларек за углом. Иначе я до вечера не встану… ох…

- Мне кажется, я не похож на посыльного.

- Я этого и не говорю, - его императорское чувство собственной важности не на шутку взбесило меня. - Я просто прошу вас об услуге. Бескорыстной услуге. Не потому, что вы посыльный, а просто так. Просто потому что… потому что…

Боже, как у меня болела голова.

- Потому что вы есть, - произнесла я за неимением других аргументов и снова закрыла глаза, желая всем своим видом показать: если не хочешь оказать мне первую помощь, хотя бы оставь в покое, и без твоих нотаций плохо. Несколько секунд стояла тишина - наверное, он смотрел на меня и удивлялся, как можно было напиться в такие дрова, чтобы наутро напоминать нечто аморфное и неподвижное, разве что слабо пульсирующее от боли. Я сама удивилась бы, если честно, если б были силы.

Дверь комнаты захлопнулась.