Конец партии: Воспламенение (СИ)

- О Боже, - наверное, никто до сих пор не слышал, чтобы с губ Робеспьера срывались такие слова, - Боже, как ее зовут?

Фукье хотел было сморозить какую-то средней пристойности шутку про упоминание имени всуе, но не смог сходу сочинить подходящий каламбур, и поэтому ограничился коротким:

- Наталья. Так она сказала, думаю, что прав…

От взгляда, который устремил на него Робеспьер, даже видавшему всякие виды общественному обвинителю на секунду стало жутко.

- Она появилась из ниоткуда, - тихо заговорил Неподкупный, сжимая пресловутую улику в ладони, - ее зовут Натали, и при ней была эта вещь?

Вообще ничего уже не понимая, Фукье кивнул.

- Двадцать пять лет, - вполголоса пробормотал Робеспьер непонятно к чему и добавил громче, тоном, не терпящим никаких возражений. - Я должен с ней поговорить. Немедленно.

- Вы ее знаете? - протянул Фукье, ощущая, как прекрасное, складное дело разом рассыпается на куски. Робеспьер внезапно улыбнулся.

- Вполне, вполне возможно.

Фукье хотелось что было сил колотить кулаками в стену, проклиная все эти стечения обстоятельств, но этим стоило заняться, оставшись наедине с собой. Поэтому он позвал дежурившего в приемной тюремщика и потребовал, чтобы гражданина Робеспьера отвели в допросную, и туда же отправили девчонку, пойманную сегодня утром.

 

Вопреки моим ожиданиям, надолго меня в покое не оставили: я даже не успела как следует прорыдаться и рассказать любому, кто готов был слушать меня, о своей несчастной судьбе. Кажется, кто-то даже пытался меня успокоить, но я отпихнула протянутую руку и, забившись в угол, даже не плакала уже, а тихо выла, рукавом размазывая слезы по лицу. Перед глазами, как назло, мелькали лица родных и друзей, каждое из которых своим видом вызывало новый приступ истерики: мама, Анжела, Света, Андрей… что он будет делать, когда я перестану отвечать на звонки? Что подумает мама, когда я бесследно исчезну, будто меня и не было никогда? Кому сможет прийти в голову мысль, что я, как Алиса в кроличью нору, провалилась в прошлое, где меня совершенно точно собираются казнить? Даже если кто-нибудь сможет проникнуть сюда, будет уже поздно - я совсем одна посреди совсем чужого мира, и никто, ни один человек на всем свете не поможет мне…

- Наталья Кремина! - громыхнуло от входа. Я даже голову подняла с трудом - меня отчетливо рубила неимоверная усталость.

- Что вам… ик!.. - ну конечно, от рыданий у меня еще и икота началась, - …от меня нужно?

Охранник сделал шаг ко мне, и я испуганно вжалась в стену. От короткой мысли о том, что еще со мной могут сделать эти жуткие люди, мне стало дурно.

- Поднимайся, - он схватил меня за локоть, сжав его так, что я вскрикнула, - и катись обратно в допросную.

Наверное, я могла бы обрадоваться, что кто-то счел мое дело не совсем конченым и решил расспросить меня еще раз, но все, что я ощутила в тот момент - дикий, какой-то животный ужас и желание, чтобы меня никто больше не трогал. Я инстинктивно рванулась, пытаясь освободиться, но попытка эта была заранее обречена на провал: не прикладывая к тому никаких видимых усилий, охранник провел меня по уже знакомому коридору и, отперев дверь кабинета, просунул туда голову.

- Я ее привел, гражданин!

Словно в доказательство того, что я здесь, я тут же икнула и попыталась задержать дыхание. Бесполезно.

- Хорошо, - донесся из кабинета негромкий голос, мне не знакомый, - я с ней поговорю, а вы можете идти.

Охранник глянул на меня, оценивая, не представляю ли я опасности, решил, по-видимому, что нет, и, затолкнув меня в кабинет, с грохотом захлопнул дверь.

Полчаса назад мне казалось, что я уже встретила самого жуткого человека в своей жизни, но, увидев, кто ожидал меня за столом в допросной, я осознала, что поторопилась с характеристикой его предшественника. Нет, в облике сидевшего за столом мужчины не было ничего зловещего, а черты его, пожалуй, можно было назвать приятными, но его непроницаемо-бледное, похожее на мраморную маску лицо с первого взгляда внушило мне такой ужас, что я невольно отступила и уперлась спиной в холодную дверь. По всему телу мигом прокатилась волна мурашек.

Существо за столом (назвать его человеком даже про себя у меня не вышло) окинуло меня изучающим, цепким взглядом. Глаза у него были совсем светлые и почти неподвижные.

- Садитесь, гражданка, - предложил он, кивая на соседний стул. Но я была настолько поражена, что это лицо, оказывается, может хоть как-то шевелиться, что смысл его слов от меня ускользнул.

- Садитесь, - терпеливо повторил он. - Не бойтесь.

“Легко тебе сказать, - подумала я, - ты в зеркало себя видел?”. Но все-таки я заставила себя пройти пару шагов и осторожно опуститься на самый краешек стула. Спину я почему-то пыталась держать прямо, будто перед взглядом строгого учителя или… да, был в моей жизни еще один человек, который мог без единого слова заставить меня расправить плечи, но с этим жутким бледным созданием у него не было решительно ничего общего.