Конец партии

Керенский ежедневно направлял в Ставку генералу Реннекампфу запрос о текущем положении дел и получал ответные депеши, а бывало, даже по нескольку телеграмм подряд. Изредка приезжал с охраной нарочный и привозил секретную сводку положения дел, те сведения, о которых в телеграммах не стоило упоминать.

Нехотя и со скрипом стали работать военно-революционные трибуналы, укомплектованные наполовину авторитетными офицерами, наполовину служащими министерства юстиции. Странно, но среди этого состава евреев не было. И дело пошло. В тылу железнодорожная милиция задерживала дезертиров и отправляла их на фронт, но её сил было ещё мало, а дезертиров — очень много.

В телеграммах Реннекампфу Керенский требовал подготовить наступление в июле, назначив его предположительно на 15 число. Июльское наступление должно было стать решающим, как для войны, так и для страны в целом.

Керенский не был стратегом и понимал, что его познания в этом деле равны нулю, но всё же немного знал общую схему наступления, вроде растаскивания сил противника по разным направлениям. Не став мучиться, он вызвал к себе генерала Деникина, который пока ещё оставался начальником штаба Ставки. Новый Главнокомандующий менять его не стал. А Керенскому было пока всё равно.

И вот генерал Деникин готовился сейчас рассказать о возможности наступления, силах и средствах, назначенных для оного.

Встав у карты с правой стороны, зажав указку в левой, как и учили в академии Генерального штаба, Деникин начал доклад.

— Как вы видите, господин министр, фронт застыл в некоем равновесии, которое может быть нарушено в любой момент. Наши силы держат оборону по всей линии фронта. Братание с немцами закончено, но ещё не везде. Люди в целом готовы наступать, а руководство всеми фронтами принимает максимум усилий для этого.

Керенский оценил линию фронта, показанную на большой карте жирными синими и красными линиями. Всё было предельно ясно. Потери территорий были незначительными. Немцы заняли Львов и продвинуться дальше не смогли.

— Я понял, спасибо. Какие направления с точки зрения Ставки являются самыми опасными для обороны?

— Рижское направление, господин министр. Противник сосредотачивает там резервы в надежде ударить на Петроград и тем самым победить.

— Угу. А каково состояние наших войск на Северном фронте, если оценивать его по пятибалльной шкале?

— К сожалению, только на тройку.

— Угу, надо больше там организовывать трибуналов. Хорошо, я займусь этим. Какой фронт самый боеспособный на сегодняшний день?

— Кавказский и Румынский.

— Понятно. А зачем нам Румынский фронт?

— Румыния вступила в войну на стороне Антанты, но не смогла выдержать ответного удара немцев, их фронт посыпался, и они обратились за помощью к союзникам. А французы и англичане обратились уже к нам для того, чтобы мы организовали ещё и Румынский фронт. В настоящий момент положение дел на нём стабилизировалось, румыны усилили свою армию и воюют намного лучше, чем раньше, но, если по ним вдруг ударят немцы, они долго не продержатся.

— Понятно, но где тогда нам можно начать наступление?

— Вероятнее всего начать его на юго-западном фронте.

— Хорошо, я предлагаю вам начать подготовку к наступлению сразу на двух направлениях. Силами Северного фронта и силами Румынского фронта, а на Юго-Западном фронте имитировать бурную подготовку, чтобы у противника создалось впечатление, что главный удар мы готовим там. Ударим клещами по самому опасному и самому бестолковому направлению.

— У нас не хватит для этого резервов, господин министр.

— Насколько я знаю, у немцев и австрийцев положение не лучше. Вам следует сосредоточить на этих направлениях наиболее боеспособные части. Кроме того, я приказываю рассмотреть вами возможность нанести первый удар на Румынском фронте исключительно румынскими частями. Их части должны быть частями первого эшелона атаки. Наши же части должны идти вторым и третьим эшелоном.

— Они откажутся или побегут.

— Ну и что? Заставьте их защищать свою Родину всеми силами. Сосредоточьте позади наступающих пулемётные команды и артиллерийские батареи, чтобы у них не было возможности бежать с поля боя. И вперёд!

— Но как это возможно, они же союзники!

— Как хотите, так и делайте, создавайте заградотряды, уговаривайте их, обманывайте, мне плевать, это приказ.

Керенский не понаслышке знал, что всякий военный человек, услышав магическую фразу: «Это приказ!», сначала цепенеет, потом пытается его оспорить. А когда не получается убедить начальника в его неправильности, выполняет приказ, даже если понимает, что ни к чему хорошему это не приведёт. Но приказ есть приказ — это святое!

Деникин сглотнул.

— Я вас понял, я продумаю его реализацию. А что с Северным фронтом?