Конец подкрался незаметно

к столу. И уподобляются вчерашним колонизаторам. И процесс колонизации приобретает

обратный характер. Вчерашние рабы переезжают в метрополию с намерением влиться в

ряды хозяев, при этом храня память о вчерашних унижениях.

Эксплуатация все отчетливее являет признаки обратной тенденции. Это уже они начинают

заставлять нас пахать на себя. Сторож думает, что это он заставляет обезьяну звонить в

колокольчик, чтоб получить в награду за труд банан. А обезьяна считает, что это она

звонком в колокольчик заставляет сторожа подавать ей банан.

27. Гуманитарная помощь. Умирающие в Африке дети — это ужасно и недопустимо. И

наш человеческий долг — гнать туда самолетами и кораблями еду и лекарства, кормить, лечить и спасать.

Добрые и простодушные дети природы, голодающие африканцы как-то не видят свой долг

в том, чтобы прекратить междуусобные резни, возделывать сельхозпродукты на каждом

свободном клочке земли и ограничить деторождаемость. Но насчет нашего долга они уже

в курсе.

А мы, демократичные и цивилизованные, как-то не видим свой долг в том, чтобы

размножаться. Фи. Мы — свободные люди. Не хотим размножаться.

Знаете, они тоже — свободные люди. Хотят — и размножаются. В конце концов, не так

много у них удовольствий. А дети — это вообще святое.

Многосложная совокупность моральных, биологических, климатических, политических и

экономических причин имеет результатом простую и показательную объективность: мы не

хотим иметь своих детей, но обязаны кормить чужих.

Чужие замещают своих? Не только так, не совсем так. Мы сами — чужими замещаем

своих.

И переполненный третий мир переползает в «первый», и т. д. — см. выше.

28. Разрушение семьи. Как-никак «ячейка общества». И все больше каких-то

дефективных ячеек. Искаженных, неполных. Неустойчивых.

Неустойчивость — ключевое понятие здесь. Не бывает прочного здания из непрочных

кирпичей. Не бывает устойчивой системы из неустойчивых подсистем.

Когда люди страдали, грызли друг друга, ненавидели и даже иногда убивали из-за

невозможности развестись — это, конечно, было плохо. Изменяли, враждовали, но были

заставляемы законом и моралью блюсти фальшивую видимость семейного очага.

Увы, мы живем в мире, не идеальном по определению.

Итак — свобода. Права личности. Закон и мораль — современные, просвещенные,

гуманные и демократичные.

Живи как хочешь. В браке и вне брака, до брака и вместо брака. Никто не смеет помешать

и осудить. Твое право.

Холостяка бить палками и обкладывать дополнительным налогом? Мы, к счастью, не

дикари-спартанцы.

Клеймить позором бедную мать-одиночку? Мы не звери, не ханжи, не тупые пуритане.

Напротив: мы поддержим тех, кому труднее жить. Мать-одиночку мы примем на работу

скорее, чем мать-семейную. И дадим ей еще разные пособия на воспитание ребенка.

О-па! — как только мать-одиночка выйдет замуж, она потеряет преимущественное право

на желаемую работу. И все пособия матерям-одиночкам тоже потеряет.

Экономически выгоднее сегодня в цивилизованном государстве жить и растить детей, сожительствуя с партнером (любовник — устаревшее понятие, стилистически

скомпрометированное) вне брака. К этому поощряет государство.

Вот те на.

И взаимных обязательств меньше, экономических ловушек при разводе меньше, и

мужчина чувствует себя свободнее. Любовь-любовь дитя свободы. Да здравствует Кармен.

Любовь по-цыгански.

Свободное сожительство. Анархия — мать порядка. Привет от коммунистов-утопистов.

Брак и развод перестали быть малейшей проблемой. Хоть десять раз. Берем пример с

«высшего света» — Голливуд в скандальных хрониках.

А без детей легче выйти замуж еще раз. А без детей ты решаешь ряд проблем с

алиментами. А для души и избавления от одиночества хватит, в общем, и одного.

И матери-одиночке с четырьмя детьми кормилец больше не нужен. На получаемые

пособия она живет и еще выпивает. А если они растут на улице бандитами — это их

проблемы. Это проклятые капиталисты угнетают бедных людей. Правда, это только для

низших классов — нац-расовых, в основном. Урожденные социальщики.

Весь многовековой период развития нашей цивилизации, при многочисленных издержках

моногамии, большинство семей были однако нормальными — ладили, ругались,

прирастали друг к другу, сообща превозмогали тяготы и переживали радость. В последние

десятилетия «нормально» меньшинство семей: у сегодняшних школьников наличие в доме

обоих родителей, да в первом браке, да без других детей вне этой семьи — да это уже

почти редкость, таких случаев меньше половины. В США — 14 %.

Речь сейчас не о разврате, не о попрыгунстве и не о вседозволенности. Речь о другом.

Моногамный пожизненный брак — это упорядоченность государственной структуры на

уровне индивидуальной биологической подсистемы. При таком порядке определенный

(очень низкий) процент и задохнется в своей клеточке — ну тесно ему, ну не получилось, не вписался, не может. Личная трагедия. Но большинство живет; и принимает свою долю

счастья и страдания в этой системе.

Неустойчивость, необязательность, вариабельная краткосрочность жизни семьи — это