Конец подкрался незаметно

Постиндустриализация цивилизации обозначает исчерпанность этой цивилизации. Она не потому людей кормит хорошо, что добрая. А потому, что мощь свою ей направлять больше некуда. Большую войну — нельзя: уничтожение планеты. Суперпроекты — а зачем? и так зажрались, быт налажен неплохо. Остались вот мелкие услуги населению — и на это идет основная мощь.

Если система — по любым причинам! — не делает максимум того, на что она способна — значит, на это она уже неспособна.

Все причины, по которым максимальные действия не совершаются системой — вторичные и кажущиеся, их можно обосновывать и варьировать как угодно и на любых уровнях (психологическом, экономическом, политическом и т. п.). Как ни верти, единственная, главная, базовая причина — одна: система исчерпала свои ж возможности в главном. А уже сказывается это через настроения и хотения людей, экономические отношения и много еще чего.

А если система исчерпала себя в главном — динамическое равновесие, в котором она находится, начинает принимать регрессивный характер. Где слабеет главная возможность — исподволь, а потом и не исподволь — слабеют и остальные. Сегодня перестаем ставить пирамиды, завтра досаждают гиксосы, послезавтра нарушается ирригация, и вот вам великие пески.

Сброс системной мощности на перегрев подсистемных узлов это скверный признак. Это раскачка, это саморазрушительный шаг. Подсистемы-то радуются, как им хорошо живется — ехать в санках куда приятнее, чем переть их в гору.

Права обреченной личности

37. Государство «в идеале» предпочло бы все права оставить за собой, а на личность навесить одни обязанности: укреплять себя, исполнять приказы, защищать и вообще делать все в интересах системы. Аналогично личность «в идеале» предпочла бы иметь все права на всё, что можно, а на государство навесить обязанности личность защищать, кормить, обеспечивать, холить и лелеять. Личность и государство всегда препирались и, миром и насилием, одной без другого никуда не деться, приходили к какому-то соглашению.

Когда перед государством грандиозные задачи — самозащита, вооруженная экспансия, сколачивание себя из клочков, напряжение всех сил для выхода из нищеты — оно подчиняет личность без долгих разговоров. Или перестает быть.

Когда государство построило большой и прочный дом, набило его добром и загнуло рога соседям — важность, необходимость его задач уменьшается, зажим ослабевает, и личность говорит: хоре меня угнетать, гони права, хочу хорошей жизни. И иногда получает.

Равновесие смещается в пользу и сторону личности.

Надличностные интересы все явственнее замещаются личностными. Исчезают надличностные ценности. Ибо надличностные ценности — это системные. И все больше преобладают ценности личностные.

Подсистема говорит системе: это ты работаешь на меня, а не наоборот. Система отвечает: да, моя сладкая, лишь бы тебе было хорошо. Твоя жизнь, собственность и удовольствия — превыше всего.

И внутри людей ломается государственный стержень.

Почему не брать взятки, если мне от этого хорошо, и дающему хорошо, и никому конкретно не плохо, кроме государства, которое есть что-то неконкретное, безличностное, обязанное делать мне хорошо? Зачем соблюдать Закон, если мне лично лучше его нарушить? Умело обойти его — это прекрасно, и совесть на моей стороне: я — личность.

Коррупция, продажность, падение морали, разрушение табу — это все аспекты и следствия прав личности, провозглашенных превыше всего. А чего ради личность должна поступать иначе?

Культ героя заменен культом преуспевшего дельца. Честность жалка, патриотизм неприличен, богатство похвально и вожделенно. Карман толст, дух тощ. Государственный кумир заменен индивидуальным.

Заключенный лупит охранника. Квартиросъемщик отказывается и платить, и съезжать. Суд защищает право нелегального иммигранта не быть депортированным. Гангстер баллотируется в премьеры, а проститутка в сенаторы. Жулик строит замки. Убийца требует улучшения пищи. А интеллигент защищает их права, и журналист зорко следит, чтоб государство этих прав не нарушало.

Ну, в той или иной мере это бывало всегда — но никогда еще не было возведено в принцип: права личности превыше всего.

Принцип — это тенденция. Эта тенденция — развал цивилизации.

Примат надличностных ценностей означает: есть общее для нас, вне каждого и над каждым, что дороже благ и жизни каждого в отдельности. Примат личностных ценностей означает: а ни хрена такого нет.

Вот вам безверие, духовный кризис и идеологический тупик. Если все для меня — то для чего я?

Нравственный релятивизм как итог борьбы за права личности. Когда-то вешали грязных бродяг — сегодня, чистые и умные, вешаемся сами. Вместо иконы повесили зеркало и задумались: «Если нет Бога — то какой же я капитан?» Если Александру угодно быль богом — пусть будет.

Поставив права личности выше всех институтов, мы объявили человека богом на земле. Священный он, понял? А поскольку на самом деле он не бог — он вам наворотит.

Расширяя комнату, раздолбили несущие стены здания. Зато воздуху сколько! Рухнет? А чего, не рухнет, стоит же пока.