Конец пути

Они развернулись в панике и погнали назад – скорее, в отчаянии, поскольку оттуда плыл наш корабль и, заметив их, принялся разворачивать сверкающий медью сифон, выплюнувший гудящий поток огня. Жуткие крики и визг донеслись до нас, а потом с бортов корабля посыпался поток стрел.

Корабль плыл дальше, пока не прибыл прямо к лугу, где мы стояли лагерем. А из-за поворота уже выплывали следующие. Один за другим, щетинясь в небо десятками мачт, – казалось, по Драгорине плыл лес.

– Сворачиваем лагерь, – сказал я Фитилю. – Время плыть домой. За море.

Глава 12 Огонь и туман

Непрочному луку,

жаркому пламени,

голодному волку,

горластой вороне,

визжащей свинье,

стволу без корней,

встающему валу,

котлу, что кипит,

летящей стреле,

отходящему валу,

тонкому льду,

змее, что свилась,

жены объясненьям,

с изъяном мечу,

медведя проделкам,

и конунга сыну,

скотине больной,

рабу своевольному,

лести колдуньи,

врагу, что сражен

(…)

доверять не дерзай.

Hávamál – Речи высокого

Накануне отправки я покидаю пир. Никакой демонстративности. Я не имею ничего против мини-гиппопотамов на вертеле, что выступают тут в качестве свиней, маленьких зубастых страусовелоцирапторов, замещающих куриц, или карликовых додо в качестве уток. Традиционная застольная беседа Людей Огня перед опасной экспедицией в версии Фьольсфинна и Ледяного Сада – это просто утонченная вариация на тему средневекового пира. Большой сводчатый зал залит светом, группа менестрелей пиликает на странных инструментах, напитки льются из изукрашенных серебром кувшинов, звенят кубки, вокруг – крики, смех, пение и рассказы.

Я выбираюсь наружу, а потом с кувшином в руке иду почти пустыми улицами Ледяного Сада за вторым кольцом стен. Уличные фонари горят газовым светом, из то и дело отворяемых дверей таверн льются свет и крики, а потом снова слышны только мои шаги. Завтра мы плывем. Это последний вечер, чтобы посидеть в одиночестве и собраться с мыслями. Последние часы, чтобы спокойно выкурить трубку со смесью «Принца Альберта» и бакхуна. Для нескольких глотков из кувшина и взгляда на ночное море.

Порой мне нужно перестать выполнять свою роль, перестать быть разведчиком, межпланетным бойцом, командиром Ночных Странников, стратегом, шпионом и генералом, магом-любителем и бог его знает кем еще. Порой я должен присесть на бастион, свесить со стены ноги и поставить рядом кувшин, посмотреть на море и вспомнить, кто я таков на самом деле.

Просто сесть и снять с себя тяжесть всего этого мира, как надоевшую броню. Задуматься над тем, на каком языке я думаю. Вспомнить свое собственное имя.

– Вуко Драккайнен, – говорю я звездам. – Поляко-финн. Гражданин Республики Хорватия.

Это ничего не значит. Просто звуки.

Вся проблема в том, что впереди еще одно невероятное усилие, а потом я вернусь в мир Тельнета, ванн, лампочек, рекламы и политики. Хот-догов и Рождества. Споров о том, безопасны ли термоядерные электростанции и можно ли давать гражданство лабораторным шимпанзе. Исусе Христе…

Уже этим летом.

Не увижу следующей зимы в Ледяном Саду.

И непросто мне в такое поверить. Все это – абстракции. Точно такие же, как сказки об островах за морем Звезд.

Дейрдре Маллиган… Дейрдре Маллиган из Дерри.

Сильфана Говорящая-с-Пламенем.

Просто звуки.

Порой мне нужно найти местечко на стене и посмотреть на ночной порт там, далеко внизу. Показать свой медальон стражнику и спокойно пройти. Не думать о сотнях кораблей, что колышутся на якоре, куда только ни посмотри. Не думать.

Только напиться из кувшина. Плыть по воспоминаниям вместе с потрескивающим жаром в чашечке трубки и кольцами пахучего дыма. Посидеть в одиночестве.

В тишине.

Да где там.

Вижу его издалека. Он приволакивает ногу, он прячется под широким, обвислым краем шляпы путника, напоминающей скособоченный вулкан.

– Даже не спрашиваю, откуда ты здесь взялся, – говорю ему.

Он садится рядом со мной на стене и протягивает руку за кувшином. Пусть ему.

– Ты пришел что-то сказать мне?

Он пожимает плечами.

– Тогда бы я наверняка это сказал. Я поставил на тебя, а потому мне интересно, знаешь ли ты, что делаешь.

– Надеюсь. Действую на ощупь. Интуитивно.

– Что оно: «интуфсинно»?

– Предчувствиями. Убежденностью, что нечто, чего ты не знаешь, выглядит так, как ты допускаешь. Как во время поисков чего-то в темноте. Отдавай кувшин.

Он кивает.

– Так и нужно. Интуфсинно. То, что ты делаешь, будет весьма важным, и много глаз будет наблюдать за тобой, чтобы после решить. Потому ты не можешь знать всего. Интуфсинно. Мы говорим: «вера».

– Обычно, Воронова Тень, у тебя бывает для меня какой-нибудь мудрый совет.

Он снова кивает в полутьме.