Конец пути

– Этот мертв, – вполголоса произнес Драккайнен. – И уже давно. Кто-то посадил его здесь и наложил проклятие песней богов. У него был амулет, как-то соединенный с дверью. Если бы мы просто ее открыли – что-то произошло бы. Что – не знаю, но этот бедолага сидел с мечами в руках и словно таращился на дверь, потому, полагаю, восстал бы из мертвых, чтобы на нас напасть. Кто-то слышал о подобном?

– Многие, кто плавал в Амистранд, хотели добраться до сокровищ в гробницах старых королей, – сказал Спалле. – Случаются там такие курганы из больших каменных блоков, особенно в пустынях. Стоят очень давно, и люди рассудительные давно бы их разорили, но амистрандинги боятся к ним даже подходить, твердят, что стерегут их мертвые стражники. Некоторые из наших пытались туда войти, и мало кто возвращался, так что остальные подрастеряли такое желание. Думаю, что речь о чем-то таком вот, и хорошо, Ульф, что ты снял заклинание.

– Один труп – всего лишь один, пусть бы и был он сильным, – сказал Скальник.

– Непросто убить того, кто уже умер, – столь же философски заметил Грюнальди.

– Живой или мертвый, а разруби его на кусочки – что он тебе сделает?

– Все так говорят, – кивнул Последнее Слово. – Пока не приходится бегать с башкой упыря, вцепившейся в жопу.

– Полагаю, тут сокровищ нет, – заметил Кокорыш. – Тогда зачем его посадили?

– Тут кто-то живет, – пояснил Драккайнен. – И он любит спокойствие. В этой комнате нет ничего, только этот покойник, стол и стул, а потому думаю, что живет он дальше, за теми дверьми. Боже, еще одни двери.

На этот раз не было слишком изысканных ловушек – просто нитка поперек дверного косяка, примерно на высоте пояса. Как и на ступенях, была она зацеплена петелькой за гвоздь, продернута сквозь ушко на другую сторону и вела вверх. Вуко четко видел ее, а потому без танцев с бубном просто отвязал и вошел внутрь с мечом в руках.

Нитка вела к нише над дверью, в которой стоял еще один глиняный кувшин.

– Как-то неохота мне проверять, что там в тех кувшинах, – заявил Вуко. – Что-то мне подсказывает, что там точно не вода.

В комнате было трехстворчатое окно, выходящее во внутренний дворик, окруженный галереями, посредине же дворика – колодец.

Внутри было довольно тепло, похоже, раскупорили отверстия в полу, из которых шел теплый воздух из вулкана. Подле окна стоял стол – три доски, поставленные на распорки, словно забранный из таверны, грубый табурет и набитый соломой матрас на полу со свернутым в рулон шерстяным одеялом.

– Ничего не трогайте, – предупредил Драккайнен. – Если мы никого не найдем, не хочу, чтобы знали, что мы тут были.

– Если это тот, о ком я думаю, – заметил Спалле, – то все равно поймет.

Вуко не ответил. Исследовал комнату. Принес сюда светящийся шар из помещения, в котором сидел привратник-зомби, высясь на своем стуле обессиленно и печально; сделалось светлее, но свет этот ложился только на пустое подворье: его контролировал Спалле. Двери стояли открытыми настежь, Вуко отослал Кокорыша, чтобы тот страховал стражника и контролировал пустую, тонущую во тьме улочку и ступени.

Стол под окном и деревянная табуретка. На столе три дешевые глиняные масляные лампадки, которые можно купить за гроши в любой лавке. Непрошеный жилец не желал использовать газовую лампу, которую можно было найти в любом помещении Ледяного Сада, – или решил, что слишком яркий свет совершенно ему не нужен. А может, устройство нужно было специально запускать, заселившись в квартиру, – открывать какой-то затвор, чтобы разблокировать или включить – и тем самым обратить на себя внимание. Потому он сидел при слабых огоньках, за невыделанным столом, имея сбоку трехстворчатое окно с видом на пустой двор, где не появлялись даже духи. Загаженные чайками и какими-то горными птицами каменные балюстрады и колоннады, базальтовые плиты и дыра колодца.