Конец режима: Как закончились три европейские диктатуры

Новая экономическая и общественная жизнь все чаще входила в противоречие с законодательством и судебной практикой, сформировавшимися в репрессивный период диктатуры, когда Франко управлял Испанией как завоеванной страной. Международный бизнес и его испанские подрядчики, миллионы иностранных туристов хотели чувствовать, что находятся не в чрезвычайном, а в нормальном и предсказуемом правовом пространстве, — во всяком случае, пока это не касалось напрямую политики.

В ответ на этот запрос режим дополнил законодательную базу двумя новыми «фундаментальными законами». В 1958 г. Франко лично представил в кортесах закон о принципах Национального движения. Закон представлял собой попытку совместить автократию с элементами независимого правосудия. Авторитарный режим словно бы вычленял из себя отдельную судебную власть и только с ее согласия мог теперь посягать на неполитические права граждан.

Новый закон состоял из смеси лозунгов, положений о государственном устройстве и социальных гарантий. Однако среди этих постулатов присутствовала статья о равенстве всех испанцев перед законом. Она подразумевала юридическое равенство и бывших противников по гражданскому конфликту, и нынешних лоялистов с несогласными. Это был важный шаг к тому, чтобы перестать делить испанцев на патриотов и врагов. Закон исполнял роль, сходную с ролью сталинской конституции 1936 г., которая через полтора десятилетия после Гражданской войны в России тоже формально уравняла в правах всех граждан СССР, но в отличие от нее в Испании за новым законом не последовали массовые репрессии. Право на труд, частную собственность, предпринимательскую инициативу закрепили в отдельном «принципе».

Среди различных объединений, разрешенных в испанском обществе, наряду с профессиональными, семейными, религиозными и молодежными новый закон упоминал политические. Пункт об этих загадочных «политических объединениях» или «ассоциациях» и стал той почвой, на который сторонники демократизации в рядах номенклатуры, вроде Солиса Руиса и Фраги, пытались вырастить подобие политических партий.

В 1966 г., к 30-летию путча, который привел Франко к власти, Мануэль Фрага подготовил «Органический закон государства». В очередном призванном заместить конституцию законе вновь была сделана попытка комбинировать авторитарное государство с правовым. Режим поставил целью создать такое государство, в котором граждане, так и не получившие политических прав, были бы равны перед законом, а судебная власть стала бы по-настоящему автономной, не зависящей от исполнительной.

По мере того как старел и слабел глава режима, закон укреплял другие институты государства — правительство, парламент и суды. «Органический закон» вновь определял Испанию как королевство, несколько ограничивал абсолютные полномочия Франко и, подтверждая его право выбрать будущего короля, указывал, что в дальнейшем трон будет передаваться по наследству. Это должно было стабилизировать режим в будущем, пресечь попытки ввести военную или партийную монархию, в которой власть при каждой передаче трона оказывалась бы полем соперничества влиятельных фигур и групп. Наконец, благодаря закону был сделан новый шаг в сторону разделения властей. Часть кортесов теперь избиралась напрямую, но не всеми гражданами, а «главами семей», а посты руководителей государства и правительства должны были занимать разные люди. Должны — не значит заняли. И здесь Франко тянул время, насколько хватало сил, и продолжал совмещать их еще семь лет.

Этот крайне важный закон вынесли на референдум. Тех, кто собирался голосовать против, заранее записали в агенты «масонов» и Москвы, но поддержку в 98% можно приписать не только усилиям пропаганды, манипуляциям с голосованием и выученной беспомощности жителей автократии, но и общественному оптимизму. Экономический рост бил рекорды, а в новом законе одни видели залог стабильности после ухода Франко, другие — начатки политической либерализации.

Под внешне неизменной политической оболочкой режима в его третье десятилетие возникла новая экономическая и общественная реальность, которая прорывалась сквозь эту оболочку наружу. Франко все больше походил на rostrum — фигуру, украшающую нос корабля, которая верит, что ведет его за собой. Пока фигура произносит хвалебные речи в адрес верно проложенного в прошлом курса, кораблем правят другие, и курс меняется.

Этот карикатурный образ требует оговорок. В экипаже не было единомыслия в том, куда вести корабль. Члены команды тянули его в разные стороны и были готовы выкидывать друг друга за борт. Поэтому носовая фигура судна, его все более свадебный, по мнению насмешников, капитан был вполне реальным арбитром в спорах. Во власти Франко оставались главные решения по кадровым вопросам. Политическая форма режима не была пустой оболочкой или маскировочной сеткой. Она являлась именно формой, внутри которой, растягивая и деформируя ее, пыталась расположиться поудобнее изменившаяся реальность.