Конец российской монархии

Хотя имеется целый ряд и других данных для суждения о фатальном влиянии императрицы Александры Федоровны на государя, но из уважения к памяти несчастной женщины, принявшей за свои невольные заблуждения мученический венец, ограничимся здесь лишь теми, которые вписаны в историю ее собственной рукой.

Но тут возникает перед нами непонятный вопрос: как могло случиться, что иностранная принцесса, родившаяся в культурной западноевропейской среде и воспитанная при английском дворе в духе позитивизма и реализма, подпала под безграничное влияние некультурного мужика, очутилась во мраке мистицизма и стала исповедовать столь отсталые взгляды на государственное правление?

Распространенное объяснение непостижимой приверженности государыни к Распутину одним лишь тем, что он обладал способностью останавливать припадки гемофилии у наследника, далеко не убедительны. Если он такой способностью обладал, то при нормальном отношении к вещам достаточно было бы царского повеления, чтобы у него — как вообще у всякого врача — «купить» эту способность за деньги, не вознося, как это делала государыня и внушала в своих письмах государю, такого полуграмотного мужика на степень «лучшего и вернейшего друга» царской семьи, каковым она его считала.

Объяснение такой непостижимой аберрации мышления императрицы можно, по моему глубокому убеждению, найти лишь в изречении «здоровый дух — в здоровом теле». Государыня, вне всякого сомнения, не была вполне здорова: она носила в себе зародыши таинственной и страшной болезни — гемофилии, являющейся следствием нарушения физиологического равновесия в организме или, говоря медицинским языком, следствием нарушения функций системы внутренней секреции.

Между тем современная психофизиология пришла к заключению, что всякое нарушение функций внутренней секреции неминуемо вызывает определенные нарушения в психике, выражающиеся в различных формах истерии и психозов, которые, особенно у женщин, часто проявляются в религиозном мистицизме и экзальтации. Психозы же эти, подчиняя себе работу мысли, лишают ее свободы и приводят к ее аберрации. Таким образом, умозаключения по всем вопросам принимаются с точки зрения этих психозов. Ретроградные взгляды государыни на правление государством и превратные суждения о людях именно и объясняются аберрацией ее мышления под влиянием экзальтированного мистического настроения, коему эти взгляды и суждения полностью отвечали и из коего они прямо вытекали. Этим также объясняется и то безграничное влияние, которое приобрел на нее Распутин.

Известно, что многие женщины с болезненной психикой склонны чрезмерно восторгаться людьми, обладающими свойствами особенно действовать на их эмоции. Распутин же был постоянно окружен разными экзальтированными, мистически настроенными и неуравновешенными женщинами, на которых именно и действовала в наивысшей степени власть этого отвратительного мужика.

Исходя из всего этого, заблуждения государыни в ее суждениях и чувствах следует приписать болезненному состоянию ее психики. Только при таком объяснении заблуждения эти могут быть названы невольными, и только такое, а никакое иное объяснение может дать истории право снять с ее памяти бремя ответственности за тот вред, который она своими заблуждениями причинила России.

Но, как бы то ни было, эти заблуждения, постоянно и упорно внушаемые государыней государю, воля которого была слепой любовью к ней совсем подавлена и который сам был склонен к мистицизму, привели к небывалому унижению престола в глазах всего света, к глубокому оскорблению чувства национального достоинства всего русского общества и к упорной борьбе власти с творческими силами страны в тяжелый час войны.

Прямым же последствием этого было безграничное возмущение русского общества и полное отчуждение страны от власти и престола, в результате чего государь в критическую, последнюю минуту своего царствования оказался совершенно одиноким и решительно никто его не поддержал.

Английская и Французская революции, жертвами коих пали Карл I и Людовик XVI, ясно показали, к каким трагическим последствиям приводит борьба монархов с народным представительством. Зная, конечно, это, генерал Алексеев с глубокой тревогой за будущее взирал на упорную борьбу престола с нашей общественностью, усугубляемую всеобщим возмущением «распутиновщиной». Но, как известно, все его старания добиться от государя изменения пагубного направления его внутренней политики остались тщетными.

Осенью 1916 г., после назначения в сентябре на пост министра внутренних дел А. Д. Протопопова^[57], отношения между Думой и правительством стали все более и более обостряться. О Протопопове было известно, что он психически не вполне нормален и, во всяком случае, крайне неуравновешен. Несмотря на то что он сам был членом Думы, Протопопов повел такую ретроградную и беспорядочную внутреннюю политику, что вскоре вызвал резкие протесты Думы, которая потребовала от правительства его смены.