Конец Смуты

Пока мы разговаривали, я снял с себя нарядный плащ и перевернул его изнанкой наружу. Парадная шляпа с короной на тулье перекочевала в ларец на руках позеленевшего в предчувствии предстоящего путешествия Миши Романова. Обняв на прощанье своего незадачливого рынду, я завернулся в плащ и двинулся прочь. Во дворце Трех корон меня ждала семья, которой я слишком долго был лишен. Побуду немного с Катариной и сыном, а завтра, самое позднее – послезавтра, двинусь вслед за Густавом Адольфом. Тем паче что недавно пришедшей в Стокгольм «Святой Агнессе» надо принять кое-какой груз. Причем королю нет необходимости знать, что именно я гружу и где все это взял.

Петерсен ждал меня в портовом трактире, в том самом, где я когда-то познакомился с капитаном наемников Гротте.

– Я вижу, корона не изменила ваших привычек, ваше величество, – флегматично поприветствовал меня мой шкипер, когда я присел за его стол.

– Горбатого могила исправит, – отозвался я в том же духе. – Что с грузом?

– Все, что закупил ваш бывший боцман, в полном порядке и совершенной исправности.

– Отлично, а тому, что прислал Юхансон, места хоть хватило?

– Об этом нужно было думать до того, как его купили, – пожал плечами норвежец.

– Не ворчи, старый морской волк, – засмеялся я, – ну так как, не потонем?

– Дурацкая шутка, ваше величество, такие вещи в воле божьей, но, полагаю, все будет хорошо.

– Что бы я без тебя делал…

– Не знаю, наверное, сделали бы шкипером своего Карла Рюмме…

– Постой, ты что, завидуешь?

– Было бы чему.

– Не стоит, дружище, даю тебе слово, что еще сделаю тебя адмиралом своего флота!

– Сначала вам стоит завести флот.

– Дай срок, Ян, дай срок. Все у нас будет – и флот, и армия, и Персия с Индией. Хочешь побывать в Персии?

– Говорят, в тех краях страшная жара и добрые христиане мрут как мухи от лихорадки.

– Случается и такое, однако те, кто возвращаются, как правило, становятся очень богаты. Петерсен, у тебя есть семья?

– У настоящего моряка семья – его экипаж… – вздохнул норвежец, – а зачем вам?

– Ну как зачем – если ты станешь моим адмиралом, то твоя жена должна будет стать придворной дамой у моей Катарины.

– Ну, если у вашего величества недостаток в придворных дамах, – улыбнулся во весь рот шкипер, – то я, пожалуй, подумаю о женитьбе.

– Подумай, дружище, обязательно подумай.

Пока мы так беседовали, слуга поставил передо мной кружку с пенным напитком и спросил, не надо ли еще чего.

– Нет, спасибо, – отозвался я и кинул ему монетку в четверть крейцера.

– А нет ли у вашей милости других денег? – спросил половой, внимательно осмотрев монету.

– Что-то не так? – удивился я, отхлебнув пенного напитка.

– С тех пор как мекленбургский герцог наводнил Стокгольм монетами из этого проклятого билона, они чертовски упали в цене. Хозяин ругается, когда мы принимаем их. Уж простите, ваша милость, но мне не хочется получить от него нагоняй.

– А в рыло ты, значит, получить не боишься? – миролюбиво поинтересовался Петерсен.

– Что вы, ваша милость, – залепетал тот в ответ, – я человек подневольный…

– Что-то случилось? – подошел на шум хозяин заведения папаша Густав.

– У вашего слуги слишком длинный язык, этот господин – мой гость, и я его угощаю! А если кому-то что-то не нравится, то он всегда может отведать моего кулака.

– Прошу прощения, господин Петерсен, такого больше не повторится, – принялся извиняться хозяин, – сейчас и впрямь появилось много рижской монеты, а люди говорят, что ее не будут брать.

– Кто говорит, какие люди? – заинтересованно спросил я.

Папаша Густав оглянулся и, наклонившись, зашептал нам:

– Почтенные господа, прошу прощения, а только все говорят, что герцог-странник взял Ригу с помощью колдовства одной ведьмы, которую спас от костра. Я, конечно, не верю таким глупостям, однако Рига не такой город, чтобы взять его с налету. Спору нет, муж доброй принцессы Катарины – бравый военный и храбро воевал с датчанами и поляками, но все-таки!..

– А при чем здесь деньги?

– А вот это самое интересное, ваша милость: говорят, что ведьма потребовала за сдачу города, чтобы герцог портил монету и таким образом вредил добрым христианам!

– Что за вздор?

– Я тоже так думал, пока преподобный Глюк не помянул в своей воскресной проповеди происки дьявола, заставляющего слабых духом христиан портить монету!

– Преподобный Глюк так сказал?

– Ну, не этими словами, но имеющий уши да услышит. А еще говорят, что этот герцог привез огромную кучу серебра и теперь портит его в своем доме, подаренном ему покойным королем Карлом.

– Что, прямо вот так и портит?

– Ну не сам, конечно, а с помощью ведьмы.

– Ладно! Хватит нам рассказывать всякий вздор! – подвел итог разговору Петерсен. – Я плачу полновесными талерами, а до прочего мне и дела нет.

– Золотые слова, – с готовностью подтвердил папаша Густав, – я всегда говорю всем: не надо лезть в чужие дела – и свои будут в порядке.

– А у вашего величества много поклонников, – заметил шкипер, когда хозяин ушел.