Конец света

— А это тебе твой друг Серый Волк расскажет, — сказала бабушка и вдруг, войдя в транс, принялась вещать: — Найдешь ты, Саша, остров, а на острове том дуб растет, на дубе утка. Утку убьешь, в утке — яйцо, в яйце том — Ходжахметова смерть…

— Издеваешься, что ли, бабушка? — обиделся Саша.

— Напрасно обижаешься, — выйдя из транса, сказала баба Глаша. — Все правда, и про дуб, и про утку, и про яйцо…

— Так не живут же утки на деревьях, — сказал Саша, — они же водоплавающие.

— Кому — водоплавающие, а кому — и нет, — загадочно сказала бабушка и вдруг растаяла в воздухе, словно испарилась.

* * *

Они сидели на открытой веранде рыбацкой хижины Ходжахмета, обставленной в Хемингуэевском стиле. Хижина представляла собой современное бунгало, расположившееся на оконечной части сильно вдававшегося в море низкого, почти пустынного мыса. Несколько пальм возвышались над плоской крышей одноэтажной хижины, давая некоторую тень и напоминая Узбеку нечто уже виденное, то ли на открытках, рекламировавших курорты далекой Кубы, то ли в фильмах с Ди Каприо о райских островах и дико растущей индийской конопле.

— Я где-то видел твоего стюарда, — сказал Узбек, когда слуга, одетый в белый пиджак с одним серебряным погоном на левом плече, поставив перед господами стаканы с ледяной кока-колой, удалился к себе в свой бар.

— Да, это артист одного из питерских театров, — кивнул Ходжахмет, — его фамилия Лжедмитриев, я его специально привез сюда, чтобы он служил мне здесь.

— Ты поклонник театра музкомедии? — удивился Узбек.

— Да нет, — пожал плечами Ходжахмет, — просто он мне нравится.

Помолчали.

Каждый о своем.

— Так вот, — спохватился Ходжахмет, — я расскажу тебе по порядку, как мы пришли к получению ключа времени.

— Я весь — самое благодарное внимание, — кивнул Узбек, — слушаю тебя с интересом.

— Начну с чистой теории, — сказал Ходжахмет, делая глоток ледяной «Кока-колы». — Время становится пластично изменяемым при трех условиях. Первое — это скорости, близкие к скорости света, и это явление, тогда еще только на уровне так называемого парадокса времени, было теоретически открыто Эйнштейном. — В знак понимания Узбек молча моргнул. — Но управляемым процесс изменения, или, как мы теперь говорим, пластификации времени, становится возможным только при введении в формулу понятия о количестве информации.

Ходжахмет испытующим взглядом поглядел на своего визави.

— Я пока не понимаю, — признался Узбек.

— О’кей, я постараюсь объяснить. Помнишь у Фауста: «Остановись мгновенье»?

— Ну, помню.

— Не ну! Просто Гете уже кое-что знал.

— Что знал? — спросил Узбек.

— То, что ключ можно взять и там, и там.

— Не понимаю.

— А что тут понимать? — усмехнулся Ходжахмет. — Третья компонента — это нравственный знак. И он может быть как положительным, так и отрицательным… Это зависит от того, у кого находится ключ. У дьявола, у которого Фауст брал ключ, нравственный знак один, а у Ангелов Божиих знак полярно противоположный, так что можно найти ключ и там, и там, но важно обязательно сделать выбор, и обладание одной лишь информацией ничего не даст.

— Значит их два ключа? — спросил Узбек.

— Молодец, понял, — хлопнул себя по колену Ходжахмет.

— А какой теперь у нас? — спросил Узбек.

— Догадайся с трех раз, — хмыкнул Ходжахмет.

— Значит, нам необходим теперь еще и второй ключ? — спросил Узбек.

— Правильно, — кивнул Ходжахмет, — он необходим нам, чтобы во временно-ситуационных пластах у нас не было бы никакой конкурентной борьбы.

— И этот второй ключ должны достать люди с противоположно нравственным зарядом? Так, что ли?

— Умница, именно так, — сказал Ходжахмет и поглядел на фотографию, что стояла у него рядом с монитором.

На фото он был совсем молодым и без бороды. А рядом с ним была его Оленька. Они сфотографировались на их острове. Подле их дуба. Их дуба, где они целовались.

* * *

— Колдовские заклинания — это всего лишь пароли к уровням управления, — терпеливо объяснял Абдулла Аббас, — это всего лишь команды, содержащие блоки кодов управления и доступа. Говоришь: «Абра-кадабра-сим-сим», а работает это в системе общего информационного поля с постоянно включенным вай-фай доступом, так же, как если нажимаешь в обычном навигаторе команду «энтер»…

— Понимаю, — кивнул Узбек, — но заклинания действовали не всегда.

— Верно, и здесь вступает второе необходимое условие, — сказал Абдулла Аббас.

— Нравственный знак? — поспешно спросил Узбек.

— Можно назвать это и так, но математически это звучит иначе.

— Теперь понятно, почему были белые маги и черные и почему порою для преодоления определенного уровня требовались невинные младенцы и чистые девы.

— Все на лету схватываешь, — поощрительно кивнул Абдулла.

— Таким образом, первый детекторный модем для линка с небесами был создан путем набора группы монахов, которые хором твердили мантру-заклинание? — спросил Узбек.

— Верно, — кивнул Абдулла, — группами их собирали, потому что тогда еще не было психоусилителей и мощность сигнала повышалась путем простого наращивания числа молящихся.

— А пророки? — спросил Узбек. — А как же пророки?