Конец света

Став на время во главе города, Николай Петрович Торобов сначала решил «окончательно определиться по поводу возможной в городе нестандартной ситуации» (так он мысленно сказал себе). В отличие от мэра, который, прослушав теленовость, ни на миг не усомнился, что «кусок» из космоса обязательно прилетит, Николай Петрович все эти дни по поводу «куска» терзался мыслями в основном гипотетическими и противоречивыми. Как всякий человек, наделенный инстинктом самосохранения, заместитель главы Обода, конечно, страшился перспективы стать свидетелем космического нашествия; вместе с тем в нем вдруг затлела (откуда взялась?) робкая надежда, что, возможно, события, которые последуют за визитом из космоса и окажутся не до конца катастрофическими, позволят ему, наконец, проявить себя заметным организатором масс. Путало мысли еще и подозрение, что визит «куска» может вообще не состояться – телевизионщики о чрезвычайных событиях в космосе почему-то больше не вспоминали, и это усиливало подозрение…

Заняв кабинет мэра, Торобов приказал секретарше в течение двух часов никого в кабинет не пускать, самой к нему тоже не входить, «даже, – усилил он требование, – если в приемную с включенной сиреной прибегут пожарные».

Налив себе рюмку виски и устроившись в большом кожаном кресле, Николай Петрович решил сначала мысленно очертить круг вопросов, на которые ему предстояло найти ясный ответ. «Ситуация, – размышлял Торобов, – будет складываться в зависимости от двух взаимоисключающих обстоятельств: «кусок» или а) прилетит, или б) не прилетит. Вариант б) не потребует от администрации дополнительных организационных действий; зато вариант а)…»

Николай Петрович, как видим, обладал той нередкой для иных интеллектуалов особенностью мышления, при которой любая проблема сначала ими дробится на множество составляющих, после чего каждая составляющая обдумывается так долго и так подробно, что сама проблема скоро забывается или уходит так глубоко, что ее уже и не видно.

«Итак, – продолжал размышлять заместитель мэра, – вариант «а»: «кусок» прилетает и…», – откинувшись на мягкую спинку кресла, Торобов отпил глоток виски и погрузился в анализ:

«Допустим, как говорят в городе, вектор движения «куска» совпадает с направлением на Обод. Тогда…»

В это время на тумбочке, где стояли три телефона, зазвонил красный телефон – заработала спецсвязь с администрацией губернатора области. Поспешив покинуть кресло, Николай Петрович, стоя, схватил трубку и тотчас же услышал знакомый хриплый голос заместителя губернатора Исидора Семеновича Плашкова:

– Мыслюков?

– Нет, Торобов, заместитель Мыслякова по оргвопросам. Петр Иванович в отпуске.

– Кто ему разрешал отпуск?! В такое время!

– Да, время тревожное…

– Не тревожное, а ответственное. Понимаешь?

– Понимаю, Исидор Семенович. Принимаем меры.

Трубка две секунды молчала. Торобов слышал тяжелое дыхание заместителя губернатора и почти был уверен в том, что дыхание это вызвано волнением по поводу нависшей над планетой космической опасностью.

«Наверно, получена дополнительная информация…», – почувствовав участившуюся работу сердца, подумал Торобов.

В это время трубка заговорила – насмешливо и грубо:

– Какие меры, Торобов? Наш человек баллотируется в депутаты Государственной думы, ты на агитацию должен дать известную тебе сумму, а ты – «меры»…

Торобов знал и уважал «нашего человека», – бывшему лектору обкома комсомола (специализировался на теме «Два мира – два образа жизни») принадлежали в области все бензоколонки и, по слухам, он был крупным акционером одной сибирской нефтяной кампании.

Убедившись, что ободовская администрация помнит о своем долге и, конечно же, вовремя перечислит сумму на известный счет, Плашков вспомнил и о том, о чем во все время телефонного диалога машинально продолжал думать заместитель мэра – о летящем в космосе с, возможно, прицелом на Обод, «куске» планеты. В этой части разговора в голосе Исидора Семеновича еще в большей мере усилились интонации высокомерного превосходства, впрочем, смягченные некоторым (в этом случае неуместным, как подумал Торобов) юмором:

– Ты там, Торобов, наверно, весь в заботах о спасении человечества? От таинственного, гм, хе-хе, посланника из космоса?

– Да, город напуган…

– Чушь все это. Издай приказ (можешь назвать его «Манифест», ты, я знаю, любишь красивые слова), мол, телевизионная передача – журналистская «утка», никакая опасность в обозримом будущем городу не угрожает. Пусть твои подданные спокойно живут и лучше работают. Пока «кусок» летит, мы должны протолкнуть в Думу нашего человека. Это сейчас главное, Торобов, ты понял?

Разговор по телефону внес некоторый порядок в размышления Торобова о «куске» («видимо, сообщение телевизионщиков – действительно «утка», хотя, кажется, и у Плашкова нет точной информации…»). Николай Петрович теперь знал, что ему надо предпринять в первую очередь.