Конец света отменяется

Едет Иван-царевич дальше и встречает Вертогора, который поставлен Богом горы ворочать. Говорит он ему: «Возьми меня жить!» – «Рад бы взять, да вот три горы последние сворочу, и смерть моя придет». Наконец, приезжает Иван-царевич к Солнцевой сестре. А та его на пороге встречает, за руку берет и в хоромы светлые ведет. Остался Иван-царевич у нее жить. Хорошо ему живется. Смотрит он из хором Солнцевых на землю – все видит: и царство-государство, и родного батюшку, и матушку. Взгрустнулось как-то царевичу, просит он Солнцеву сестру его на землю отпустить родных проведать. Согласилась Солнцева сестра. Дала ему в дорогу щетку, гребенку да два моложавых яблочка. Пригодится, мол.

Вот подъезжает Иван-царевич к Вертогору. А ему одну гору своротить осталось; и смерть его уж поджидает. Бросил Иван-царевич в поле чистое щетку, и выросли откуда ни возьмись в поле горы высокие. Вертогор за работу принялся и о смерти позабыл.

Поехал Иван-царевич дальше, видит: Вертодуб последний дуб вырывает и смерть его уж поджидает. Бросил Иван-царевич в поле гребенку, и вырос тотчас лес дубовый. Вертодуб обрадовался, за работу с новой силой принялся, и смерть от него отступила.

Приезжает Иван-царевич к швеям. А они уж изломали все иголки и нитки все извели. Дал им царевич по моложавому яблочку. Съели они и вмиг стали красными девицами.

Приезжает домой Иван-царевич. А его сестрица-ведьма уж встречает. Дает она ему гусли – поиграй, Иван-царевич, а я пока обед тебе приготовлю. Стал играть, бренчать Иван-царевич. Тут мышонок откуда ни возьмись вылезает и говорит царевичу человеческим голосом: «Сестра твоя, страшная ведьма, она и батюшку твоего съела, и матушку, и людей всех дворовых, и тебя съест. Вишь, пошла зубы точить! Садись быстрей на своего коня и спасайся!» Бросил Иван-царевич гусли, сел на коня и поскакал прочь. А мышонок бегает по струнам – гусли бренчат-играют. Слышит ведьма звон гусельный – зубы точит. Вот наточила ведьма зубы, выходит из терема, а братца и след простыл. Пустилась она за ним в погоню. Почти догнала. Увидели это швеи, бросили покрывало, ими сотканное. И между Иваном-царевичем и ведьмой озеро вдруг глубокое появилось. Пока через него ведьма переплывала, Иван-царевич далеко ускакал… Вот опять нагоняет его ведьма: «Не уйдешь!» Увидел это Вертодуб и стал бросать под ноги ведьме дубы, с корнем вырванные. Пока та через дубы перебиралась, царевич далеко ускакал. Но вот опять нагоняет она его: «Теперь не уйдешь!» Увидел это Вертогор и стал дорогу ведьме горами преграждать, громоздит их одна на другую. Пока ведьма по горам карабкалась, далеко ускакал Иван-царевич. Подскакал он к терему Солнцевой сестры и кричит: «Солнце, солнце, отвори оконце!» Солнцева сестра окошко отворила, и туда вместе с конем запрыгнул Иван-царевич. Тут и ведьма у Солнцева дворца очутилась. Кричит она: «Отдай мне брата, он мой по праву!» А Солнцева сестра не отдает. Тогда ведьма и говорит: «Давай так рассудим: сядем на весы – кто кого перевесит. Если я – то съем я братца своего, если он – то пусть он меня убьет». Согласилась Солнцева сестра на это условие. Сел Иван-царевич на весы, а ведьма только одну ногу на чашу весов поставила, так сразу и улетел Иван-царевич на Небо, прямо к Солнцевой сестре в терем. А ведьма-змея на земле осталась свой век доживать…

Как тут не вспомнить мотив индийского мифа, согласно которому праведники пребывают под покровительством бога Варуны в солнечном раю. Не следует быть чересчур тяжелым, укорененным в земную действительность, а ведь именно такой была ведьма – сестра Ивана-царевича. Ее братец, напротив, с ходу запрыгнул в Солнцево окошко. У тех, кто легче легкого, есть шанс попасть в солнечный рай.

Солнышко, выгляни в окошечко

Здесь мы видим и буддистский мотив преодоления колеса Сансары – череды рождений и смертей. Обретают бессмертие лишь те, кто выходит за пределы круговорота душ в природе. В русской сказке «Ведьма и Солнцева сестра» хорошо показан антагонизм двух противоборствующих сил: земной и небесной. Здесь же звучит и тема продления жизни – у кого есть чем заняться в жизни, кто состоит при деле, назначенном ему Богом, тот живет долго. Но что интересно, ни швеи, ни Вертодуб, ни Вертогор не берут к себе жить Ивана-царевича, словно чувствуя, что у него другая судьба. Ему уготовано вечное блаженство в солнечном раю. Однако личное спасение словно бы гнетет Ивана-царевича. То, что грустит Иван-царевич по своим родственникам, – это вполне понятно; в этом прослеживается прямо-таки буддистский мотив жертвенности ради ближнего. Будда готов покинуть этот мир лишь после того, как получит освобождение из тисков майи (иллюзии) последний человек.