Конец света состоится при любой погоде

С предчувствием, крайне нехорошим, я поднялась и, прихрамывая, осторожно вернулась к крыльцу. Действительно, неловко, скомканной кучей тряпья там лежал на боку человек, и, исходя из печального опыта последних дней, мне даже в голову не пришло, что это может быть просто пьяный. Упрямо не веря подсознанию, но уже зная, что случится сейчас, я потянула тело за плечо. Человек опрокинулся, и на меня уставились остекленевшие глаза Валерия Петровича. Неизвестно, сколько времени был мёртв бывалый опер, но торчащая из груди рукоятка ножа не оставляла в том никаких сомнений.

Я сломалась. Плохо помню, что было дальше, но в каких-то просветах сознания я обнаруживала себя сидящей рядом с трупом, видела, как то глажу его по голове, то пытаюсь прикрыть невидящие глаза Валерия Петровича. В один из моментов я, как посторонняя, удивилась странному низкому вою, идущему откуда-то совсем рядом. И лишь после этого до меня дошло, что это я, я сама вою по-звериному, страшно и без слёз.

Неизвестно, сколько длилось безумие, час или пять минут, пока до меня с трудом не дошли из внешнего мира звуки, на которые инстинкт самосохранения отозвался сигналом опасности. Я подобралась, как волчица перед броском, и обернулась. Вой сирен всё усиливался, и вот уже высокую подворотню соседней сталинской пятиэтажки осветили фары, зашмыгали синие блики мигалок. Не поднимаясь на ноги, я завалилась на бок в сырую траву и неловко поползла за угол несостоявшегося особняка Лёхи Карабана.

Мне удалось уйти незамеченной. Не дожидаясь, пока события развернутся дальше, мелкими перебежками я побежала по двору вдоль капитальных гаражей, пригибаясь, как под обстрелом. Стремление было только одно – как можно быстрей и дальше исчезнуть из этого места, пока патрульные не начали прочёсывать окрестные дворы. В своём изодранном и окровавленном виде я стала бы для них просто подарком судьбы. Молнией перелетев Весеннюю, на которой по счастливой случайности никого в этот момент не было, я на автопилоте неслась дворами к своему дому, ругая себя за то, что, как последняя дура, продрыхла вечером несколько часов вместо того, чтобы на всякий пожарный случай собрать свои вещи и перегнать Володин «Круизёр» в другое место.

Ругайся не ругайся, но сейчас времени у меня было в обрез. Неизвестно, как скоро милиции удастся вытащить на свет божий любознательную бабку, видевшую мой скоропалительный побег от её покойного соседа; неизвестно, как быстро сориентируются они с направлением поисков. Ну, скажем, час-другой у меня в запасе есть.

В эти чёрные минуты я не слушала разум. Подсознание вело меня наугад, но твёрдо, подсказывая поведение и подзаряжая из какого-то совершенно нечеловеческого резерва сил. Перед самым своим подъездом я резко остановилась, глубоко вздохнула, успокаивая сердцебиение, и медленно потянула на себя застеклённую дверь, умоляя Всевышнего на этот момент выманить куда-нибудь охранника из его аквариума. Однако Всевышний, по всей видимости, сейчас сопровождал душу Валерия Петровича до райских врат, и было ему не до меня. Рыжебородый шкипер по-прежнему торчал на своём боевом посту, а его глаза при моём появлении стали откровенно испуганными. И то сказать – видок у меня со стороны был, очевидно, устрашающ. Я постаралась скорчить дебильную бухую гримасу и пошатываясь прошла по холлу к лифту. Пусть лучше он сочтёт меня за изнасилованную по пьяни бабёнку, чем увидит во мне хладнокровную киллершу, только что убравшую двоих крепких мужчин.

Оказавшись в квартире, я первым делом схватила свою сумочку, где лежали так непросто добытые днём деньги, кинула туда свои и Димкины документы, а ещё золото, какое попалось под руку. Наскоро заскочила в ванную, глотнула воды, ополоснула руки и лицо, потом переоделась в джинсы и майку, сверху набросила тёмную курточку. Из шкафа в спортивную сумку начала накидывать бельё и самое необходимое из одежды. Туда же положила завёрнутую в полиэтиленовый пакет одежду, испачканную кровью.

Вряд ли прошло более десяти минут с момента, как я вошла в квартиру, но чутьё, обострившееся до предела, вдруг толкнуло меня к окну. Я выключила свет в комнате и осторожно глянула с лоджии вниз: на этот раз без идиотских сирен, втихую, две полицейские машины въезжали с улицы во двор. Вот, девочка, ты и в ловушке. Я метнулась к входной двери и тихо-тихо, стараясь не стукнуть, выскользнула на площадку. О том, чтобы спускаться на лифте, не могло быть и речи. Я уже было ступила на лестницу, как вдруг услышала глубоко внизу не звук даже, а едва ощутимое шевеление. Ребята из полиции знали своё дело хорошо, а потому обкладывали меня качественно, по всем канонам науки преследования. Так же бесшумно я вернулась в квартиру, осторожно защёлкнула замок и в изнеможении прислонилась спиной к двери. Отступать было некуда. Ещё через мгновение глухо клацнули дверки лифта, и кто-то подошёл вплотную ко мне, отделённый от моей спины лишь листом дверного металла.

Вырываясь из капкана