Конец света

— Ну, во-первых, чтобы избежать обвинений в плагиате, — заявил Костя. А во-вторых, их же не интересует моё мнение, их интересует моя похвала! А если хвалить нечего? Э-э-э! Да ну их всех!

— Хорошо про тебя сказала та женщина! Помнишь? — Сергей грустно улыбнулся. — Ну, та баба, у которой все художники собираются!

— А что она сказала?

— Что ты ненавидишь человечество. Ненавидишь людей. Всех людей.

«Да, я не люблю пролетариата», — вспомнил Костя слова Булгаковского профессора.

— Нет, Серый, — возразил Костя. — Людей-то я как раз люблю! А вот то, во что они все складываются — то есть, само человечество… Извини, не получается! Это как паззл — разноцветные кусочки, очень красивые и аккуратные, просто прелесть… Но из них почему-то складывается какая-то порнография! Да ты сам-то на себя посмотри! Сам-то ты тоже к человечеству относишься… не очень!

Сергей опустил глаза в стол и вдруг тихо произнёс:

Я задыхаюсь от домов,
Меня услужливо принявших.
И от стихов моих не ставших,
Тем, чем и сам я стать на смог…

Костя замолчал, а потом тихо спросил Сергея:

— Твои стихи?

— Да.

— А дальше?

Он не надеялся, что Сергей будет читать дальше, но тот продолжил:

Я задыхаюсь от цветов,
Мной не подаренных любимой,
От суеты недель недлинных,
Меня сковавших без оков.
Я задыхаюсь. Не проснуться
От мрака душной долгой ночи.
А сердце глупое всё хочет,
От счастья жизни задохнуться…

Сергей замолчал, налил себе и Косте и они выпили — молча, словно поминая кого-то ушедшего навсегда.

— Зря ты не печатаешься, — сказал Костя.

— Я печатаюсь.

— Я имею в виду не твои дурацкие статейки, а стихи. Мне нравится.

— А мне — нет! — заявил Сергей.

— Ты ни хрена в этом не понимаешь! — возразил Костя.

— Чего?! — удивился Сергей. — В своих стихах?!

— Ну да! — Костя уже чувствовал себя слегка пьяным. — Как и я ни хрена не понимаю в том, что пишу! Но другие читают и им нравится! Вот сейчас, мой новый роман, он мне не нравится совершенно! Абсолютно! Но вполне возможно, что он тоже понравится читателям!

— Ну ты сравнил! — возразил Сергей. — Кстати, а почему тебе не нравится твой же собственный роман?!

— Я… Я его боюсь! — рассмеялся Костя. Но смех его получился деланным и Сергей это сразу же заметил.

— То есть?!

Костя немного помолчал. Он не знал, стоит ли говорить Сергею о своих подозрениях. Наверное, можно сказать. Серёга не трепло.

— Понимаешь, как-то странно всё выходит. У меня такое ощущение, что всё, о чём пишу, сбывается на самом деле.

— Где-то я уже об этом читал, — заметил Сергей.

— Я тоже, — подтвердил Костя. — И даже не один раз. Сюжет не нов. Но тут дело обстоит немного иначе. Словно я сам — герой этой книги. И я не всегда уверен, что пишу её именно я. Возможно, что кто-то другой, — Костя понимал, что начинает нести полную чушь. — Короче говоря, чем дальше, тем больше я уверен в том, что не имею никакого отношения к этой рукописи, как писатель. Когда я её перечитываю, то замечаю фразы, которые я бы построил иначе. Или вообще никогда в жизни бы не написал! Такое ощущение, что читаешь ЧУЖУЮ рукопись.

— А кто же её тогда пишет? — удивился Сергей.

— Мой главный герой, — тихо ответил Костя.

— Он что… Писатель?! — догадался Сергей.

— Да. Пишет книгу о конце света.

— Ни фига себе! — Сергей покрутил головой. — А ты не боишься запутаться?

— А я уже, по-моему, запутался! — признался Костя. — Тем более, что у него — у этого моего главного героя — появился новый персонаж. И он тоже писатель!

— С ума сойти! — сказал Сергей.

— Я тоже так думаю, — кивнул Костя.

— Да… Интересна мысль… Написать про писателя, который пишет про писателя… Как там у Кэрролла? «Пусть тебе приснится сон про то, что тебе снится, как ты спишь, и видишь, как во сне тебе снится, что ты заснула», процитировал Сергей.

Косте показалось, что он где-то уже это недавно читал. И не в «Алисе», нет. Потому что перед этой цитатой шла именно фраза о писателях. Он помотал головой и подумал, что надо бы перевести разговор в другое русло. А то опять начинает мерещиться всякая чушь. Тем более, что выпивки много и сидеть им ещё, по-видимому, довольно долго…

К моменту отправления домой Костя пребывал уже, как он сам говорил, в состоянии полнейшей невесомости. Сергей ему в этом плане не уступал. Костя понял это потому, что Сергей вдруг засобирался домой, хотя они и так уже сидели у него дома. Кое-как убедив Сергея в том, что он не прав, Костя выбрался на улицу и пошёл к себе. На дорогу, на которую у него обычно уходило минут сорок, он потратил два с половиной часа, потому что вначале, зачем-то, оказался в парке. К тому же дорога вела себя очень непорядочно всё время сворачивала не туда.