Конец тьмы

Никаких источников воды на поверхности Некроса не имелось, зато удалось разыскать единственный вид здешней растительности – маленькие толстые обрубки, густо утыканные острыми ядовитыми иглами. Сочащийся из них яд был способен убить живое существо за несколько минут, а внутренняя мякоть, более походившая на отсыревшую бумажную труху, буквально исторгала из себя волны Некромантии. Казалось, что незримая смерть словно гнездится внутри этой мелкой колючей гадости. Лорд Волат заявил, что в сказках о драконах сие растение именовалось «кактус» и его сок якобы мог защитить от огненного дыхания. Несколько с трудом обнаруженных кактусов раздавили стальными сапогами, и сразу же выяснилось, что полученный сок не в состоянии защитить даже от мелкой искры. Зато оказалось, что он весьма эффективно смывает с доспехов белесую жижу, заменяющую кровь местным костяным тварям.

Это открытие оказалось очень кстати, ибо за ночь лагерь подвергся нашествию членистоногих гадов трижды. Костяные твари всевозможных размеров набегали из холмистой пустоши, мелкая нечисть лезла из-под камней и трещин, с неба спускались стаи местных птиц, столь же уродливых, как остальная живность Некроса. Птицы не имели перьев и кожи, будучи такими же костяными гадами, как наземное зверьё, зато обладали множеством длинных тонких лап, оканчивающихся клешнями, и изострёнными полуносами-полуклыками, призванными высасывать кровь из жертвы. Летали они много медленнее обычных птиц, издавая при этом противное жужжание, зато размерами своими достигали половины человеческого роста. Нападали птицы Некроса на всё подряд, и не единожды было замечено, как в пылу боя часовых с напавшей на лагерь стаей гадов сии птицы налетали на зазевавшееся зверьё, с лёту пронзали их костяной панцирь кровососущим клыком, мгновенно опутывая лапами, и уносили трепыхающуюся добычу в ночную тьму. В конце концов Тысяча разбилась на два отряда, и пока один спал, второй стоял на часах, разрубая отдельных гадов, постоянно пытающихся проползти, пробежать или пролететь в глубь лагеря.

С рассветом Тысяча двинулась дальше, покидая заваленную трупами гадов территорию лагеря, и мелкая нечисть заполонила её прежде, нежели арьергард отряда удалился на десяток размахов. Полдня прошли на марше, не ознаменовавшемся ничем особым, помимо нескольких нападений крупных стай членистоногого зверья. В полдень сделали привал ради трапезы, кормления коней и уточнения направления движения. Высшие маги вновь засели за зачарование, новые конные разъезды сменили утомившихся разведчиков, и пара часов миновала спокойно. Потом из пустошей явилось целое море жужжащих птиц Некроса. Роящееся грязно-серыми костяными телами, ногами и жалами гигантское облако набросилось на лагерь, и человеческим магам пришлось выдержать настоящую битву, дабы выжечь мириады летающих гадов, до коих не дотягивались хрардары. Превратившийся в побоище лагерь свернули и поспешили покинуть свалку дымящихся трупов прежде, нежели сюда сбежится вся живность Некроса. С того момента часовые старались пронзить стрелой всякого гада, если таковой представал пред глазами, дабы звериная возня начиналась подальше от движущейся колонны.

К вечеру расстояние до подземных пещер города некромосов сократилось, и местность вокруг изменилась. Каменистые холмы стали выше и обширнее, россыпи крошащегося щебня – гуще и толще, серый воздух стал жарче, и сочащаяся отовсюду некромантия увеличила свою мощь. Кое-где из трухлявых холмов виднелись остатки исполинских скелетов, принадлежащих не то окаменелым живым колоссам древности, не то каркасам исполинских дворцов, что стояли в этих местах двадцать пять тысячелетий назад. За минувшие эпохи сии останки вросли в каменную толщу и были видны лишь отчасти, ибо поглотившие их холмы истрескались и наполовину обрушились, обнажив свои внутренности. Подземная обитель Некромантов была где-то недалеко, и Тысяча остановилась, изготавливая лагерь для ночлега.