Конец цепи

Порой всякие мелочи способны привести к серьезным последствиям, и в данном случае такую роль сыграла папка с документами.

Она принадлежала Морису Франкену, лежала в Синем зале ратуши, и дело было среди ночи, и ни один человек не читает подобной ерунды в такое время.

Но Франкену не спалось.

Он зарезервировал себе пару часов на сон, но жизнь вошла в новую фазу, и мысли крутились в его голове, отказываясь уходить, как бы он ни пытался избавиться от них. И в конце концов он сдался и решил еще раз прочитать толстую подборку бумаг со всевозможными решениями и рутинными процедурами, которые уже начал проводить в жизнь и которым ему требовалось следовать шаг за шагом в ближайшие дни.

И тогда он обнаружил, что бумаг нет в его комнате.

Ему даже не пришлось особенно напрягать мозг, он сразу понял, где смотрел все это в последний раз, и, лежа под теплым одеялом, потратил еще пару минут на переговоры с самим собой.

Сможет ли он заснуть, если все-таки передумает? Или мог с таким же успехом заняться этим?

Он уже знал ответ.

И в итоге встал с кровати, натянул брюки и рубашку, морщась, когда холодная одежда коснулась голого тела, и, взяв свой электронный ключ, отправился в долгое странствование к подземному офису.

Только когда он добрался до тяжелой стальной двери, преодолев бессчетное число ступенек на пути в подвал, забытая папка сыграла свою роль.

Внезапно он понял, что не может идти дальше.

Он прижал свой кусочек пластмассы к приемному устройству, как делал много раз ранее, изо дня в день, из года в год, но зеленый светодиод отказывался гореть. Взамен он слышал действовавшее на нервы жужжание, а красный светодиод мигал, тоже не прибавляя удовольствия.

Он пребывал не в лучшем настроении. Был ужасно уставшим от событий последних дней, пусть и не смог заснуть, и сейчас, оказавшись среди ночи полуодетым на полпути вниз в сыром замке перед дверью, которую не мог открыть, был готов взорваться от негодования.

Уже ища в телефоне имя, он знал, что разбудит ее.

Но ничего не поделаешь.

Это была ее работа.

Эвелин Кейс проснулась от звонка и, увидев мигающее имя Франкена на экране телефона у себя на тумбочке, ответила сразу же.

– Здесь что-то не так с замком, – сказал он не представившись.

– Не так? – переспросила она, хотя и прекрасно все слышала. Просто еще не проснулась до конца и пыталась выиграть время, чтобы прийти в себя.

И Франкен повторил свои слова, рассказал, что почему-то не может попасть в центральную часть здания, и прочитал код, выгравированный на табличке рядом с дверью, цифра за цифрой, чтобы Кейс знала, где он находится.

А Кейс устало слушала его, но делала то, что от нее требовалось. Запустила небольшое вспомогательное устройство, находившееся рядом с ней и подключенное к электронной системе безопасности. С его помощью она хоть как-то могла контролировать ситуацию на расстоянии, хотя в случае серьезного сбоя ей, естественно, пришлось бы спускаться к себе в отдел. Но она надеялась, что сейчас ничего подобного не произошло и скоро она сможет спокойно спать дальше.

И, сев на край кровати, прямо в темноте, обратила взор к небольшому экрану.

И замерла как громом пораженная. Словно поняла, что стоит на пороге бури, и сознательно хотела отсрочить ее начало хоть на пару секунд.

– Точно где, ты сказал, находишься? – спросила она, пусть уже и знала.

И Франкен прочитал содержание таблички, расположенной у кодового замка еще раз. Естественно, это были те же самые цифры, которые и раньше, и само собой она знала, что они будут такими.

И закрыла глаза.

Догадалась, что про сон в эту ночь уже может забыть.

– С твоим ключом все нормально, – сказала она, встала и натянула на себя форменный китель поверх тонкой комбинации, в которой обычно спала. – Просто он не твой.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Франкен.

– Судя по нему, не ты стоишь у двери. А Вильям Сандберг.

Родригес получил сигнал тревоги от Кейс лишь через пару секунд после того, как закончил разговор с Франкеном. И его первой мыслью стало, что шефы идиоты.

Естественно, ни в коем случае не следовало давать им абсолютную свободу и особенно собственные кодовые ключи, и, конечно, наивно было верить, что они продолжат работать на них без принуждения.

«Пожалуй, – размышлял он, пока бежал по коридорам, – пожалуй, подобное могло бы работать, если бы их забрали сюда на таких условиях уже с самого начала, добровольно, подробно объяснив, чем им придется заниматься. Но их привезли силой. А пленник остается пленником навсегда. Неужели трудно понять. И когда их неволю внезапно превратили в свободу, было ведь понятно, что они попытаются сбежать».

Он спешил в коридор, который вел в комнаты Вильяма Сандберга, но уже знал, что не найдет его там.

Если Сандбергу и Хейнс удалось поменяться ключами с Франкеном (а это они сделали, и ему было ужасно стыдно за шефов, как бы глупо подобное ни звучало), вряд ли ведь они оставались бы у себя и рисковали тем, что их раскроют до того, как они успеют воспользоваться возможностью сбежать. Они уже находились в пути, и оставалось только надеяться, что не успели выбраться из замка.