Конец века

Всё-таки хорошую зарплату платило государство органам госбезопасности: слегка поношенный, но вполне ещё брутальный кожаный плащ смотрелся на Мостовом вполне хитово. А вот с этикетом у офицера на этот раз что-то не заладилось. Лень было в гардеробе раздеться? Или он сейчас достанет из-за пазухи маузер и в лучших традициях чека станет меня арестовывать? А я, как назло, без примуса.

Хм, что-то я не к добру расшутился. Надо бы быть внимательнее. Подобный визит, да ещё почти через месяц после известных событий не сулит ничего хорошего. Я внутренне подобрался.

— Ну так меня нечасто вызывают на допрос в органы милиции, — я совсем немного изменил интонацию на последнем слове, намеренно форсируя полунамёком непонятную ситуацию. Надоело играть в кошки-мышки и прикидываться дурачком.

— Да, Луговой. Не просчитал я тебя сразу. Так бы и проскочил, студентик, огородами. Но не повезло.

— Не совсем понимаю вас, товарищ… — я действительно не догадывался, о чём говорит Мостовой.

— Давай без разблюдовки, Луговой. Я майор КГБ. Веду разработку криминальной группы торговцев наркотиками с международным трафиком. Ты мне месяц назад на голубом глазу пел, что девочка-припевочка и ничего не знаешь. Так?

— Ну, если убрать дворовую лексику, близко к тексту, — утвердительно кивнул я.

— И ничего добавить не хочешь?

— Ничего добавить не хочу, — я снова кивнул, словно китайский болванчик, преданно глядя в глаза майору.

— А ты ничего, парень. Очко контролируешь. Мне такие нравятся. Поэтому. Дам тебе шанс. А тебе сейчас назову фамилию, дам минуту, потом уж не обессудь, поедем в контору.

Я продолжал молча смотреть на блондина, представив себе, что напротив меня на стуле вообще никого нет. Странно ведёт себя опер. Попёр на меня с места в карьер. Ни корочек не показал. Даже издалека. Ребятки из конторы этим любят пользоваться. Очень способствует разговорчивости клиента. Такое впечатление, что майор действует нахрапом, впопыхах, то есть малообдуманно. В режиме цейтнота. Ему важно задавить меня. На понт берёт? Не исключено. Кто я для него? Так, пацан какой-то. А уважение, высказанное перед главным вопросом, тогда зачем? Чтобы размяк?

— Гражданин Кабо-Верде и Португалии Орлинду до Оливейра ди Пончиш Мария тебе ведь знаком, Луговой? Так вот, он сейчас у нас и поёт, как соловей, оч-чень интересные песни. Так что думай. У тебя минута, Гаврила Никитич.

Не скрою, внутри я дёрнулся. Но не так чтобы уж очень. Ну, взяли гэбэшники афроспекулянта, и что? Пропоёт он им историю про доллары из дома олигарха местного розлива. С какого боку тут я? Отпечатков моих на американских бумажках нет. Оговаривает, скотина. Криминальный элемент, понимаешь.

— А чего тут думать, товарищ майор? О чём? Если этот иностранный гражданин какую напраслину на меня возводит, то…

— Хорош невинную овцу строить, Луговой! — блондин пристукнул ладонью по столу, так что звякнули бокалы, — ты не охренел? Мы тебя, сынок, уже неделю пасём: шмотки импортные недешёвые таскаешь, продукты с рынка, в ресторан девок вот повёл… Откуда дровишки-то у бедного студента? Только не лепи мне, что заработал. Про твои заработки пару раз грузчиком два месяца назад можешь маме песни петь. Или это она на свою зарплату медсестры тебя так одевает? Может, отчим с пенсии подкидывает?

Хм, как ловко он меня сделал, ищейка гэбэшная! И напряг, и осведомлённость показал. Старая школа. Значит, я в плотной разработке минимум неделю? Они взяли Орлинду. Не успел-таки бедолага сдриснуть в тёплые края. Теперь прижали, и он на меня всё валит.

А вот хрен вам ребята! Шмотки? Подумаешь, шмотки! Мог и на заработанные на железке купить. Пасут? Плохо, но не критично. Хотя, если бы пропасли, куда доллары отвёз, Мостовой не преминул бы упомянуть, да ещё и доказательствами придавить.

Нет, я им для чего-то другого нужен. Надо идти на контакт и выяснять остальную информацию. Ай, как не хочется! Только-только расслабился. Если контора вцепилась, то уже не отпустит. Но что-то тут определённо нечисто: чувствую это ещё с момента, как Мостовой не предъявил удостоверения. Да и не работает так комитет, пусть его сейчас и сотрясают реформы. Наоборот, взяли бы меня тёпленького по всем правилам, свезли в камеру. И кололи в своё удовольствие. Значит, есть другой интерес…

— Чего застыл, Луговой! Встал и пошёл, — майор, похоже, начал терять терпение. Ба, Юпитер, ты сердишься? Значит, рыльце в пушку. А не собрался ли ты поживиться за счёт двух лохов: студента и фарцовщика? А что? Очень ко времени.

— Василий Георгиевич, товарищ майор, так я разве против? Просто хотелось бы, чтобы всё по закону: удостоверение, ордер, все дела… — решил я подогреть блондина, а заодно и копнуть на гнильцу.

— Ну, Луговой… — майор как-то резко успокоился и с каменным лицом полез во внутренний карман плаща, — ну, гляди, — он медленно развернул книжицу в красном коленкоровом переплёте, дабы я смог прочесть надпись: «КГБ СССР», — а вот тебе ордер, — он оттянул полу плаща, чтобы я мог увидеть рукоять пистолета в наплечной кобуре. Позёр, блин.