Конец века

— Ты чё, Никитич, с дуба рухнул? Война и есть! — выпучил на меня глаза лейтенант.

— Позволю поправить коллегу, — встрял капитан, — не война, а специальная военная операция, сокращённо СВО, — он многозначительно поднял указательный палец, сделав бровки домиком. Блин, ну откуда таких набирают?

Версию о розыгрыше я отмёл сразу. Слишком уж неправильная бы вышла шутка. По всем показателям. К тому же что-то смутное слышанное я стал припоминать. Ну да, когда я вернулся из 43-го, новости в прайм-тайм были необычные, генерал…Конашенков, кажется, дочь ещё про войну с укрофашистами что-то объясняла… Так это что, правда? Охренеть — не встать…и это линия основной реальности? Охренеть ещё раз…

Видимо, на этот раз все мои мысли были красноречиво написаны на моём лице.

— Погоди, Никитич…э, мужик, тебе плохо? — лейтенант подскочил ко мне. Даже капитан проявил заботу, по-дурацки замахав на меня своей папкой.

— Да не, нормально всё, мужики. Это… А когда война началась, лейтенант?

— Так в феврале ещё, а сейчас частичная мобилизация идёт, в соответствии с указом Верховного, уж второй месяц идёт…ты откуда такой выбрался, Никитич?

— Бля…

— Ты бы пил поменьше, а? Может тебя в хату проводить, Никитич?

— Погодите, военные, чаю хотите? — я уже немного пришёл в себя, пытаясь осмыслить полученную информацию. Сведений катастрофически не хватало.

— Мы при исполнении… — снова заладил свою шарманку капитан.

— Так, а мы дверь закрывать дверь не будем. Посидите у меня, а если сосед придёт, мы услышим. Всё равно у вас задание. Ну, идёт?

Уже через полчаса я более-менее был в теме. И интернета никакого не нужно. Лейтенант всё обстоятельно рассказал, всё время пытаясь выяснить, где же это я был, что не знал о таком основополагающем событии в своей стране. На что я поначалу отделывался короткими фразами про работу за границей. По лицу лейтенанта было заметно, что он мне не особенно верит.

Пару раз я заметил его интерес к моим татуировкам на запястьях, удивился Петрович и моему физическому состоянию, ведь физиология анавра за год моих метаний во временной петле привела, чего греха таить, рыхлое 53-летнее тело в идеальную физическую форму. И этого было не скрыть, так как, повторюсь, я пребывал всё в тех же заслуженных труселях и шлёпках. Тело атлета с лицом подержанного предпенсионера.

Видимо, сделав для себя какие-то окончательные выводы, лейтенант неожиданно задал мне вопрос.

— Слышь. Никитич, ты не обижайся. Но ты, видать, человек бывалый и непростой судьбы. Можешь не отвечать, конечно. Ты сидел?

А что мне было скрывать? Главное, не говорить всей правды. А там пусть думает что хочет.

— Сидел, Петрович. Не здесь, за кордоном. В лагере.

— И что?

— Сбежал.

— О, как. И повоевать пришлось?

— Было дело.

— Хм. Ну ладно. Не хочешь говорить, не нужно, — тон лейтенанта после этого ещё потеплел. Он повернулся к капитану, — надо бы и нам честь знать. Ничего не попишешь. Придётся военкому докладывать и дело в прокуратуру передавать, — он тяжело вздохнул поднимаясь.

— Погодите, мужики. А вы матери его звонили.

— Много раз.

— На городской?

— Ну да, сотовый у нас только мобилизованного.

— Погодите с прокуратурой. Я сейчас.

Найти телефон соседки было минутным делом. Лишь сбегать на первый этаж к старшему по подъезду. Уже через пять минут выяснилось, что она в больнице с сердечным приступом. А сын дежурит у палаты. И телефон выключил.

— Ну вот, а вы в прокуратуру хотели дело передавать. Всё и выяснилось. Только бы жизнь парню испортили.

— Твоя правда, Никитич, — сокрушённо покачал головой лейтенант, — не сообразил я. Так бы и бились тупо в закрытую дверь.

— Слышь, Петрович, — решил я кое-что для себя выяснить. Дикое на первый взгляд решение пришло не сразу. Но не зря же на этот раз меня выкинуло именно в октябрь 2022-го. — там, в указе по поводу мобилизации какие возраста указаны?

— А ты с какого года, Никитич?

— 1969-го.

— А так и не скажешь… — прищурился лейтенант, — и что, за ленточку твёрдо решил?

— Почему нет? Всё равно один.

— Хм, — на секунду задумался Потапов, — ну-ка, капитан, дайка папку, — лейтенант минуту прошуршал бумагами, — на-ка вот, Никитич, тебе как раз сойдёт. Там и адрес, и телефоны. Ну, спасибо тебе, сосед!

Мы снова обменялись рукопожатиями: крепким с лейтенантом и осторожным, почти церемониальным, с капитаном.

— Бывайте, военные! — крикнул я вслед закрывающимся дверям лифта.

В руках у меня остался небольшой флаер, переданная лейтенантом. Надпись на нём помимо крупно напечатанных номеров телефонов, ватсап, вконакте и адреса гласила: