Конец великой войны

Он осмотрелся кругом. Слева доносился издали треск пропеллера второго дирижабля, но сам воздушный корабль в темноте был невидим. На заднем конце хрупкой лодочки, в которой он сидел, человек пять возились над какой-то загадочного вида машиной, все время издававшей глухое жужжание. Впереди него сидел пилот, не снимая рук с руля, поглядывая то на компас, то на иллюминованную карту, постепенно развертывавшуюся по мере того, как воздушный корабль совершал свой путь. А рядом с ним сидел Грейстон, и лицо у него было торжествующее.

— Я вам сейчас объясню, Карнэби, что мы будем делать. Вы понимаете, что эту войну прямо-таки необходимо прекратить в самом начале. Иначе произойдет такая катастрофа, какой еще не знала история. Ведь тут не одни только Германия и Франция. Тут, рано или поздно, в войну вмешаются все великие европейские державы — Россия и Австрия, Италия и Англия. Вы только представьте себе, что это будет за колоссальная резня. Очень скоро в войну будет втянута вся Европа.

— Но как же вы можете остановить ее? Как вообще можно остановить войну? Война — дело стихийное. Третейский суд? Но ведь это уже было им предложено, и обе стороны отказались. Как же можно заставить их?

— Над этим вопросом уже столетия ломают себе голову государственные люди. Но если государства ведут себя неблагоразумно, с ними надо поступать, как поступают в таких случаях с частными людьми.

— Я понимаю вашу мысль, — задумчиво сказал Карнэби. — Мировая полиция, которая хватала бы за шиворот державы, как хватают обывателей, когда они вступают в драку? Но ведь это химера. Этого вы не добьетесь. Между державами слишком много зависти и соперничества, чтобы они решились предоставить одной из них такую власть.

Грейстон кивнул головой.

— Совершенно верно. Поэтому власть должна взять в руки не какая-нибудь держава, а отдельная личность, гражданин мира, вроде меня, которому война ненавистна и который готов остановить ее любой ценой. И у него должно быть оружие, которым он может разнять дерущихся, но такое оружие, которого нельзя было бы пустить в ход с целью нападения — именно дубинка полицейского.

— Но это невозможно.

— Возможно, дорогой мой. Вот оно, это оружие — здесь, в моих руках. Еще часок-другой, и вы увидите его на деле.

Он громко позвал:

— Телеграфист!

Вперед выдвинулась темная фигура.

— Пошлите депешу.

Телеграфист поднял крышку углубления, где помещался аппарат для беспроволочного телеграфирования, и сел, обхватив пальцами клавиши передаточного аппарата.

«Примус — Секундусу, — лаконически диктовал Грейстон. — От Нью-Гэвена летите по направлению к Дьеппу. Посмотрите, где находится германский флот».

Клавиши аппарата щелкали с невероятной быстротой. Затем наступила пауза. Немного погодя, телеграфист обернулся к Грейстону.

— Секундус говорит: будет исполнено, сэр.

Треск пропеллера другого шара доносился все слабее и, наконец, затих вдали.

— Держите курс на Литтлгэмптон, — сказал Грейстон пилоту, — а оттуда прямо на юг.

День занимался над Ла-Маншем. Холодно поблескивали серые гребни валов; предрассветный холод щипал лицо; дирижабль летел низко над водой и, кроме гудения пропеллера, не было слышно ни звука.

С запада надвигалась военная эскадра, три длинных колонны огромных серых броненосцев. Над трубами вился тонкий дымок.

— Французы! — взволнованно вскрикнул Карнэби.

— Ну-ка, посмотрите на них повнимательнее в этот бинокль. Что они делают?

— Очевидно, готовятся к бою.

Грейстон, слегка вздрогнув, повернулся лицом к востоку.

Там, на горизонте, в 20 милях отсюда, невидимо для французов, но уже в поле зрения находящихся на дирижабле, на всех парах шла немецкая эскадра.

— Посмотрите хорошенько, не увидите ли над ними Секундуса? — сказал Грейстон.

Карнэби с трудом разглядел в бинокль высоко в небе темное пятнышко над немецким флотом.

— Отлично. Торп справится с немцами один. Славный малый этот Торп. Телеграфист!

Телеграфист мгновенно очутился на своем посту.

— Посылайте депешу: «Начальник Мировой Полиции адмиралу Ламоньеру. Запрещаю вам нападать на германский флот. Возвращайтесь немедленно в Брест и становитесь там на якорь, иначе вы будете лишены возможности действовать».

Снова защелкали клавиши; затем наступила долгая пауза.

— Не отвечают, сэр, — доложил телеграфист.

— Нет? Должно быть, думают, что я с ума сошел. Ну что ж, сами виноваты. Пусть будет по-ихнему.

Грейстон встал и направился к загадочной машине, помещавшейся на другом конце гондолы.

Карнэби вскочил, кинулся вслед за ним и схватил его за руку.

— Грейстон! Что вы хотите делать?! Неужели перебить их всех?

Лицо Грейстона расплылось в улыбку.