Конец власти. От залов заседаний до полей сражений, от церкви до государства. Почему управлять сегодня нужно иначе

Схожие рассуждения я слышал не только от министров и глав государств, но и от руководителей крупных компаний, глав фондов и больших организаций в самых разных сферах деятельности. Вскоре мне стало ясно, что происходит нечто более серьезное: дело не только в том, что сильные мира сего жалуются на пропасть между предполагаемой и реальной властью. Сама власть испытывает беспрецедентное давление. Начиная с 1990 года я каждый год посещал Всемирный экономический форум в Давосе, где собирались самые влиятельные персоны из сфер бизнеса, государственного управления, политики, СМИ, неправительственных организаций, науки, религии и культуры. Мне посчастливилось присутствовать и выступать практически на всех самых привилегированных встречах сильных мира сего, в том числе на конференции Бильдербергского клуба, ежегодном собрании магнатов индустрии СМИ и развлечений в Сан-Валли и ежегодных собраниях Международного валютного фонда. Каждый год я беседовал с разными участниками, и наши разговоры подтверждали мою догадку: сильные мира сего в наши дни сталкиваются со все более серьезными ограничениями власти. И реакция на мои расспросы свидетельствовала об одном: власть становится слабее, неустойчивее и несвободнее в своих проявлениях.

Я вовсе не призываю пожалеть тех, кто облечен властью. Жалобы правителей на собственное бессилие – еще не повод для паники в нашем мире, где “победитель получает все”. Я лишь хочу описать влияние упадка власти. Далее я подробно разберу процесс упадка, его причины, проявления и последствия с точки зрения способов, которыми он влияет не только на 1 % избранных, но, что важнее, на большой и растущий средний класс, а также на тех, кто вынужден каждый день бороться за выживание.

Мойзес Наим

Март 2013 года

Глава 1 Упадок власти

Это книга о власти.

В частности, о том, как власть – то есть способность заставить других делать или не делать что-либо – претерпевает историческую и геополитическую трансформацию.

Власть расширяется, меняет границы, и у авторитетных крупных игроков появляются новые, более слабые соперники. У тех же, кто обладает властью, оказывается все меньше способов ее применить.

Мы зачастую недопонимаем, а то и вовсе упускаем из виду масштаб, сущность и последствия этой трансформации. Слишком уж заманчиво сконцентрироваться исключительно на влиянии интернета и прочих новых технологий, на том, как власть переходит от одного к другому, или же на вопросе, вытесняет ли мягкая сила культуры жесткую силу оружия. Но для полноты картины этого недостаточно. Более того, эти аспекты лишь мешают понять основные силы, меняющие методы, с помощью которых можно получить, употребить, сохранить или утратить власть.

Как известно, власть переходит от мускулов к интеллекту, с севера на юг и с запада на восток, от гигантских старых корпораций к расторопным стартапам, от закоснелых диктаторов к обычным людям на площадях и в виртуальном пространстве. Но недостаточно сказать, что власть переходит от одной части света или страны к другой или распределяется между множеством новых игроков. Власть претерпевает куда более серьезные изменения, которые пока что не до конца осмыслены и признаны. Государства, компании, политические партии, общественные движения и организации, отдельные лидеры по-прежнему соперничают друг с другом, как раньше, но власть, сам предмет борьбы, который они так отчаянно стараются завоевать и удержать, ускользает.

Власть переживает упадок.

Проще говоря, она уже не приносит таких дивидендов, как раньше. В XXI веке власть куда проще обрести (и утратить), а вот пользоваться ею стало гораздо труднее. Бои за власть остаются столь же напряженными – и в зонах боевых действий, и за столами переговоров, и в киберпространстве, – однако отдача от них все меньше. Их ожесточенность маскирует изменчивую природу власти как таковой. Понять, как власть теряет ценность, и мужественно встретить испытания и трудности, которые влечет за собой этот процесс, жизненно необходимо для того, чтобы разобраться в одной из ключевых тенденций, меняющих мир в XXI веке.

Это не означает, что власть исчезает как таковая, равно как и облеченные ею. Президенты Китая и США, руководители компаний J. P Morgan и Shell Oil, главный редактор New York Times, глава Международного валютного фонда и папа римский по-прежнему обладают огромным влиянием. Но все же в меньшей степени, нежели их предшественники. Те, кто ранее занимал эти посты, не только не сталкивались с таким количеством трудностей и соперников: у них было куда меньше ограничений, будь то гражданская активность, глобальные рынки или пристальное внимание СМИ. Они были вольны пользоваться властью так, как считали нужным. В наши дни сильным мира сего приходится расплачиваться за ошибки быстрее и серьезнее, чем их предшественникам. Их отношение к этой новой реальности, в свою очередь, влияет на поведение тех, над кем они властвуют, запуская цепную реакцию, которая затрагивает все аспекты человеческого взаимодействия.