Конец войны (СИ)

Как ни жаль было времени, но не похоронить водилу я не мог. Одежда на нём сгорела полностью, документы практически тоже. А вот медальон солдатский не пострадал. "Дубровский Владимир Григорьевич, ефрейтор, призван на службу Харьковским военкоматом в июле 1941г." С первых дней войны, почитай, за баранкой.

Вытащил труп бойца из кабины и уложил на обрывок брезента, укрывавший некогда груз. Ха, легко сказать вытащил, уложил. Пробовали когда-нибудь тащить пусть не труп, а просто человека без сознания. Тяжёлая, расслабленная аморфная масса, норовящая вывернуться из рук. За тело ухватиться практически невозможно, руки и ноги свободно выкручиваются, не оказывая сопротивления. Остаётся только хвататься за одежду. А тут труп, да не просто труп, а труп обожжённый. Остатки гимнастёрки расползались на лоскуты, обнажая истерзанную осколками и огнём плоть. Плоть, покрытая корочкой чёрного обугленного мяса, источающего отвратительнейший запах палёного. В общем, тело из машины я вытащил с трудом. Единственное, что меня поразило, это моё собственное состояние. Ни тебе брезгливости, ни тебе рвотных позывов, которых можно было бы ожидать в подобной ситуации. Ничего. Будто я каждый день только и делаю, что с трупами вожусь. Видимо, стресс и адреналин полностью погасили во мне все нормальные человеческие реакции, присущие моменту, оставив место только деловому отстранённому прагматизму.

Недалеко от искорёженного дубка я выкопал могилу и опустил тело. Сверху насыпал небольшой холмик и воткнул кусок ќќќќќќќќќќќќмашины, на котором как смог нацарапал: "Дубровский Владимир Григорьевич ефрейтор 01.09.1942." Хотел было вырезать крест, но вспомнил вдруг строчку из Высоцкого: "На братских могилах не ставят крестов...", и ничего более вырезать не стал. Да и не успел бы, даже если бы захотел.

Где-то за поворотом послышался звук приближающейся машины, и вскоре рядом со мной, заскрипев тормозами, замер чёрный ГАЗ-М1. Правая передняя дверь распахнулась и оттуда, наставив на меня ствол ППШ, появилась фигура в военной форме:

- В чём дело, лейтенант?

- Попали под бомбёжку, товарищ майор, - разглядел я две шпалы у него на петлицах, - самолёт немецкий разбомбил.

- Представьтесь, лейтенант, как положено, - майор смотрел строго, если не сказать сурово.

- Лейтенант Звягинцев, военный корреспондент газеты "Боевое знамя". Направляюсь по спецзаданию редакции в расположение 771 сапёрного батальона.

- Хорошо изображаешь гражданского тюфяка, кое-что слышавшего об армейских порядках, - раздалось у меня в голове, - кстати, майор не простой, это адъютант командира армии генерал-лейтенанта Старикова.

- Откуда знаешь?

- Я же с тобой в контакте, и все что видишь ты - вижу я. Сравнил с базой данных и узнал.

- Ваши документы, лейтенант, - майор меж тем не сводил с меня настороженных глаз, а заодно и зрачка автомата.

- Пожалуйста, - я вынул документы из нагрудного кармана и протянул их майору. По спине пробежала противная капля холодного пота. Вот сейчас майор в два счета распознает только что испеченную липу, ППШ изрыгнет пламя вместе с кусочками свинца, и кончится моё путешествие во времени, так и не успев толком начаться.

Однако Хроник, видимо, хорошо знал своё дело, потому что, изучив бумаги, майор удовлетворённо кивнул и, возвращая мне документы, кивнул в сторону остова машины.

- А где водитель?

Я сделал шаг в сторону, открывая взору майора свежую могилу.

- Ефрейтор Дубровский погиб смертью героя, на боевом посту, так сказать, - я протянул майору все остатки документов водилы. - Тело сильно обгорело, вот всё что осталось...

- Хорошо, - ствол наконец-то опустился в землю, и взгляд майора не то чтобы потеплел, а так..., слегка подтаял.

- Ну что там, Михаил Иванович? - в приоткрытую правую дверь "эмки" показалась голова мужчины лет пятидесяти. Округлое, но не полное лицо, с жёсткими складками возле губ, глубоко посаженные глаза, кажущиеся ещё более глубокими из-за густых чёрных бровей, щёточка коротко стриженых усов и гладко выбритый череп, - классический образец суровой мужественности. Разглядев три звёздочки на петлицах, я понял, что это сам командующий 8-й армией генерал-лейтенант Стариков Филипп Николаевич.

- Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант, - я вытянулся во "фрунт" и дёрнулся было отдать честь, но вспомнил, что на голове нет фуражки, а "к пустой голове руки не прикладывают", остановил движение, - лейтенант Звягинцев, корреспондент газеты "Боевое знамя".

Майор протянул ему мои документы. Стариков раскрыл командировочное предписание:

- Как там Константин Анатольевич? Давно его не видел.

- Твой главред, - тут же подсказал Хроник.

- Жив-здоров, товарищ генерал-лейтенант, весь в работе, даже ночует в редакции.

- Елена ругается, небось, - генерал-лейтенант улыбнулся, однако смотрел в глаза внимательно и серьёзно.

- Жена Елена и сын Олег погибли зимой сорок первого. Эшелон с эвакуированными попал под бомбёжку, - делал своё дело Хроник.

- Его жена и сын погибли, товарищ генерал-лейтенант, ещё зимой в сорок первом. Вы действительно давно не виделись.