Конец войны (СИ)

Ладно, вокруг вроде бы все спокойно, можно подниматься. Я включил фонарик, благо дело, всегда с собой ношу. Скелет "сидел", прислонясь спиной к камню, вытянув "босые ноги". Рядом стояла пара истлевших сапог. По остаткам одежды можно было с уверенностью сказать, что это был командир Красной армии, и находился он здесь как минимум с сорок второго года. Выцветшие, некогда красные петлицы с двумя кубарями и две тонких полоски на рукаве говорили об этом однозначно. Вообще-то летёхе повезло, что он оказался в этом "склепе", как бы цинично это ни звучало. Лежи он сейчас в земле, вряд ли бы так хорошо сохранился.

Нужно было срочно бежать в лагерь, сообщить о находке, чтобы потом не торопясь разобраться с ней, соблюдая все правила. Однако любопытство и право первооткрывателя подмывали меня на поступок совершенно противоположный.

Я аккуратно потянул из нагрудного кармана кителя небольшую книжицу в твёрдых тёмно-серых с тиснёной звездой корочках. Офицерское удостоверение личности, не новое, видно, что пару лет регулярно предъявлялось. Я бережно развернул удостоверение:

- Так... удостоверение личности... Звягинцев Глеб Егорович состоит на действительной военной службе, лейтенант, выдано в 1941г.

На фото молодое среднерусское лицо, короткая стрижка, серьёзный взгляд. Лицо как лицо, ничего примечательного.

В кармане была виден ещё какой-то документ, но я совладал с любопытством и трогать его не стал. Под правой рукой, вернее, под тем, что от нее осталось, лежал офицерский планшет. Я его не сразу заметил, но когда рассмотрел, то от удивления даже присвистнул. Планшет был как новенький. Не такой, конечно, как только что с фабрики, им явно пользовались какое-то время, но вот прошедшие шестьдесят лет на его внешнем виде совершенно не сказались. И это было удивительно. Я вновь не удержался и попытался аккуратно вытащить планшет из-под руки. Увы, за любопытство пришлось платить. Рука скелета зацепилась за кожу планшета, дрогнула и рассыпалась на отдельные косточки. Скелет слегка перекосило на правый бок, и его пустые глазницы уставились на меня с немым укором.

- Прости, дружище, - с сожалением прошептал я, а про себя подумал: "Димка узнает, прибьет или устроит публичную выволочку. Ещё неизвестно, что лучше?".

Планшет и всё, что в нём находилось, выглядел так, будто его положили сюда только что, прямо перед моим появлением. Впрочем, по большому счету в самом планшете ничего примечательного не обнаружилось. Пять остро отточенных карандашей, небольшой перочинный нож, два блокнота да стопка чистых листов в кармашке, где обычно располагалась полевая карта. На обложке блокнота красноармеец в длиннополой шинели и будёновке, с винтовкой наперевес, и взглядом, устремлённым в "светлое будущее". Блокнот был абсолютно чист. Никаких записей, пометок, помарок, все листы на месте, по крайней мере, следов от вырванных страниц я не заметил. Второй блокнот оказался его точной копией, как по содержанию, так и по состоянию. Извлекая на свет божий чистые листы бумаги, я уже не сомневался, что ничего интересного тут не найду. Однако, вынув последний, я ошарашено замер. В полевой сумке командира Красной армии, погибшего шестьдесят лет назад, под пачкой высохшей и пожелтевшей бумаги, был спрятан миникомпьютер.

Небольшая, примерно десять на пятнадцать панель темного стекла, тускло поблёскивающая в скупых лучах света, проникающего сквозь пролом, обрамлённая гладким со скруглёнными углами корпусом из чёрного то ли пластика, то ли металла. Пришлось выбраться наружу, чтобы рассмотреть находку как следует. Внешне он был очень похож на сотовый телефон с сенсорной панелью или навигатор, только большой и плоский. На обратной стороне я обнаружил клеймо: "ХЛ-11-64-М" Название, хоть и написано было по-русски, мне ни о чём не говорило. Я машинально стёр пыль с экрана и компьютер ожил. На панели высветилась крупная надпись "01.09.1942г." и кнопка "ввод" в нижнем правом углу.

"На следующий день без вести пропал мой прадед, - автоматически отметил я, - справочник что ли какой?"

Недолго думая, ткнул пальцем в кнопку "ввод" - мир перед глазами подёрнулся рябью, в ушах гулко застучало, словно сердце и уши напрямую соединили фонендоскопом, и я потерял сознание.

***

Было у нас в детстве такое развлечение: Залезть на стул, завязать плотно глаза и спрыгнуть вниз. Странные ощущения. И прыгать-то невысоко, а кажется, летишь в бездонную пропасть, и даже сердце успевает зайтись от страха, и пол всегда встречает тебя неожиданно и по ногам бьёт, словно наказывает, что посмел оторваться от него, что возомнил, будто сможешь без опоры обойтись.