Конец второй республики

После того, как закончилась спонтанная сорокадневная общереспубликанская забастовка в знак протеста против действий советского руководства и траура по погибшим, началось осмысление того, что случилось, смотр оставшихся сил, прикидка действий на будущее. Выяснилось, что общенародного движение уже нет. Вплоть до 20-го января 1990-го года по всей республике продолжался процесс формирования массовых первичных ячеек НФА, рядовые члены, не знающие почти ничего о том, что творилось на верхних этажах организации, были верны ей и верили Фронту. Достаточно привести два факта, связанных с отношением рядовых фронтистов к НФА. Фронтисты Исмаиллинского района, которых возглавлял судья Тахир Керимли, получили вызов из Баку, из Совета Национальной Обороны, приехать на подмогу. Вечером 19-го января фронтисты на нескольких машинах выехали «на подмогу» через Агдашскую дорогу, но уже в пути узнали, что «Баку оккупирован». Тогда Тахир Керимли созвал фронтистов нескольких районов, на собрании объявил о создании «Гирдиманской Республики», (по названию, протекающей по территории этих районов), о выходе этой самой «Гирдиманской Республики» из СССР. После чего Тахир Керимли вернулся в свой район, собрал суд, и в присутствии огромного числа граждан устроил заочный суд над Михаилом Горбачевым. Суд был скорый и справедливый, судья Тахир Керимли приговорил Генерального Секретаря ЦК КПСС к высшей мере наказания — расстрелу. Решение суда заканчивалось одновременно и эпически, и прагматически: «Приговор привести в исполнение, как только нога гражданина Михаила Сергеевича Горбачева ступит на землю Исмаиллинского района».

Фронтисты Габалинского района также откликнулись на призыв лидеров НФА, погрузились в несколько автомашин и выехали в направлении Баку. Их остановил у села Вендам учитель сельской школы, активный фронтист Аслан Дамиров, который посоветовал «сначала закончить процесс организационного оформления, а затем уже посмотреть, что делать дальше».

Когда страсти улеглись, выяснилось, что НФА понесла урон не меньший, чем Компартия Азербайджана, а может быть, даже больший. Из НФА вышли многие умеренные люди. Ушли также осторожные и трусливые. Осталось ядро, состоящее из тех, кто видел в НФА единственного защитника от армянской экспансии, перспективу карьерного роста, и те, кто ненавидел советскую систему слепо, не анализируя действия НФА. Многие люди, относящиеся с симпатией к НФА, с горечью констатировали крах народного движения.

Председатель НФА нашел, чем ответить на упрек о развале структур НФА: «Маршал Язов пришел громить структуры НФА. А когда пришел, то увидел, что никаких структур-то и нет». По мысли автора этого изречения, отсутствие структур, которые не были обнаружены маршалом Язовым, должно было как-то подчеркивать умелость его руководства. Как бы то ни было, свыше тысячи граждан Азербайджана были арестованы и приговорены к различным срокам тюремного заключения. Большинство осужденных отбывали свой срок в Азербайджане, но часть из них сидела в тюрьмах России, добравшись даже до родины Ленина — Ульяновска. Но ни один военнослужащий или же должностное лицо государства не был привлечен к уголовной ответственности за убийство 131 мирных граждан. Традиционное наплевательское отношение к жизни и судьбам советских людей, как и всегда, пересилило объявленные ценности «социализма с человеческим лицом».

НФА начал, хотя и вяло и нехотя, кампанию в защиту «политзаключенных» Этибара Мамедова и Рагима Газиева. В кампании более усердствовали низовые организации, от которых руководство НФА тщательно скрывало правду о своей роли в удавшейся кровавой провокации. И здесь явно проявилась моральная сущность «либералов» из Правления НФА: с одной стороны они посылали сигнал руководству республики о том, что ответственность за кровавые события несут Этибар Мамедов и Рагим Газиев, с другой, под давлением «общественного мнения», которое формировалось благодаря умалчиванию истинной роли главных действующих лиц, публично ложились на матрацы для «голодовки протеста» против ареста этих двух провокаторов. В историю славного национально-освободительного движения вошли запечатленные на фотографиях и опубликованные в оппозиционных газетах фотографии Панаха Гусейнова, лежащего на цветных матрацах и выставившего ноги в дырявых носках на всеобщее обозрение, других «факелоносцев свободы», которые в душе желали, чтоб осуждение этой двоицы произошло, дабы судебным решением закрепить их ответственность за массовое убийство мирных граждан и незапятнанность других персон.