Конец "Зимней грозы"

— Бережнов у меня начальником штаба был, когда я запасным танковым полком в Киеве командовал, перед финской, — пояснил Новиков члену Военного Совета. — Опытный боевой командир!

Генералы медленно направились вдоль аппарелей, закрытых брезентом, который Новиков приказал не снимать. Командир полка и помпотех, идя по обе стороны рядом, что-то ему поясняли.

— А ночью со светом как выходите из положения? — послышалось впереди.

— Один из исправных моторов гоняем, товарищ генерал-полковник, — громко ответил военинженер. — А плафоны сняли с машин, не поддающихся восстановлению. Свету хватает!

— Ваш опыт другим бы частям, недостает его им! — сказал Новиков. — А вас, товарищи, командование поблагодарит, я об этом похлопочу… Ну, пора поторопиться, темнеет уже, — поднял он близко к глазам запястье левой руки. — Мы здесь больше времени потратили, чем рассчитывали. Готов список, военинженер?

— Так точно, товарищ генерал-полковник! — взял помпотех список из рук командира РТО, чтобы передать его Ванченко.

Кортеж легковых и грузовых автомобилей, возглавляемый и замыкаемый «виллисами» с солдатами охраны, направился в сторону Логовского. Карапетян и несколько старших командиров плотно уселись в оставшуюся «эмку», а Бережнов повернулся к своему «виллису».

Машины, набирая скорость, катились куда-то по широкой улице Немков. Подмораживало. В провале сине-черного неба прорезались редкие колючие звезды.

— Кочергин! — обернулся Бережнов. — Орлика и Козелкова сыщи, они здесь, в деревне. Все трое в мою избу! Чтоб не больше, как через… двадцать минут.

Оттолкнувшись, лейтенант на ходу выпрыгнул из «виллиса».

Козелков и Кочергин, пригнувшись под притолокой, вошли в горницу. Следом шмыгнул Орлик. Все трое встали рядом у стены в положении «смирно».

— По вашему приказанию явились, товарищ подполковник! — шагнул вперед Кочергин.

— Вольно, товарищи, вольно! — поздоровался с каждым за руку Бережнов. — Сейчас поедем на оперативное совещание.

По-видимому, в Немках еще оставалось начальство. Любимый реглан подполковника сиротливо висел в сенцах. Бережнов, тужась, затягивал неподдающийся ремень, который тянул пистолет, щеголявший серебристой цепочкой немецкого шомпола.

— Глянь-ка, Кочергин, нет ли кого за лежанкой? — шепнул Бережнов. — Нет? Добро, — продолжал он громче. — Хозяйские ребятишки, что ли, там шуровали, пострелята. По горшкам, верно, лазят, пока мамки нет!

Подумав, он с усилием затянул ремень еще на одну дырку.

— По левому берегу Дона, ниже по течению, и далее до полосы 51-й армии на пространстве более пятидесяти километров вот уже третью неделю только рейды кавалеристов генерала Шапкина. Но и они нечасты. В общем с юго-запада, со стороны Тормосина могут просочиться немцы. Тогда под угрозой окажется левый фланг корпуса. И это не самое паршивое. Понятно?

Командиры выжидающе молчали. Не очень-то все было понятно.

— Ну что ж, идемте, нас ждут! — И, открыв наружную дверь, обернулся. — А вот и Бородкин бежит!

На крыльце все остановились. Тяжело дыша и придерживая голой рукой болтавшуюся кобуру, висевшую на ремнях, как у моряка, к ступеням подбежал молодцеватый, подобранный командир 1-й роты и громко отрапортовал о прибытии. На грубоватом, обветренном лице, с тяжелым, раздвоенным подбородком, блуждала легкая улыбка, вроде извинения, в результатах которого не сомневаются.

— Ну, добро, поспешим! — направился подполковник к машинам.

* * *

В просторном помещении правления колхоза сидели командиры, среди которых Кочергину поначалу бросился в глаза комбриг Карапетян. На сдвинутых столах лежали карты. Потом он разглядел давешнего высокого, сухощавого и горбоносого полковника, грудь которого украшала юбилейная медаль. Это на него у аппарелей обратил общее внимание генерал Новиков.

Бережнов представил своих командиров. Они чувствовали себя связанными в обществе многих начальников, и полковник обаятельно улыбнулся.

— Садитесь поближе, товарищи! — с легким латышским акцентом пригласил он, сделав широкий жест большой рукой с длинными пальцами. — Вот сюда.

Некоторое время все усаживались.

— Не будем задерживаться, — начал полковник. — Итак, ваш доклад, товарищ Бережнов!

— Взвод тэ тридцать четыре из первой роты лейтенанта Бородкина (на втором танке командиром пойдет разведчик полка лейтенант Козелков), два тэ-семьдесят лейтенанта Орлика и штабная бронемашина лейтенанта Кочергина (он знает язык) последуют по дороге на Ильмень-Чирский по-над Доном. Затем, за два километра до поселка, повернут на юг, в сторону Верхне-Кумского, но пройдут не далее фермы колхоза имени Восьмого марта. Проверив ферму, спустятся к Дону, пройдут до устья реки Аксай-Есауловский и, если потребуют обстоятельства, поднимутся немного по ее правому берегу до Генераловского.

Бережнов умолк, вопросительно посмотрев на полковника. Тот дал знак продолжать. Все, кроме Бородкина, независимой позой подчеркивавшего свою осведомленность, напряженно вслушивались в каждое слово, негромко произносимое Бережновым.