Конфедерат: Ветер с Юга

Непонимание на лице Мюррея. Что ж, естественное удивление. Ведь зачем нужен доктор, если все присутствующие хорошо себя чувствуют? Зато Джонни хорошо понимал, что доктор доктору рознь. Особенно тот, который уже давно ничем не гнушается, тем более какой-то там клятвой Гиппократа.

— Доктор, давненько мы с вами не виделись, — поприветствовал я вошедшего Маркуса Шмидта с саквояжем, предназначенным как раз для таких случаев. — Вы готовы к работе?

— Как и всегда, полковник, — улыбнулся тот, ставя саквояж на стол и открывая его. — Моя цель вот этот потрёпанный джентльмен? Он у нас кем будет?

— Билл Мюррей. Аболиционист, связан с 'подземкой'. Посланник Джеррита Смита.

— Того, который восстание Джона Брауна деньгами поддержал? — хмыкнул 'добрый доктор'. — Крупная рыба попалась! Мне как, постараться, чтобы он в целости был или это не так важно?

— Важно, док. Он нужен не просто живой, но и без видимых повреждений.

— Как прикажете, полковник. Тогда... Иглы и вода. Ведро воды.

— Пожалуй, — согласился я. — Раз уж мистер Мюррей не хочет по хорошему, придётся применить жёсткие меры.

Взгляд Мюррея перескакивал с доктора на меня, порой в сторону двери. Правда дёргаться он пока не пытался, не то будучи в этом плане трусоватым, не то просто не до конца понимая ситуацию. Впрочем, определённые догадки в его голове точно ворочались, куда без этого.

— Зачем вам иглы и ведро воды, полковник Станич?

А голос то трево-ожный!

— Это не мне, Мюррей, это вам. Видите ли, вонзая иглы в суставы, можно добиться дикой боли, а следов почти никаких. То же самое и с ведром воды. Самый простой вариант — опустить туда вашу голову и держать до двух минут... Волна панического ужаса поневоле возникает, когда мозг лишается притока кислорода. Правда тут есть определенный риск. Чуть передержишь — и или придется откачивать вас, выталкивая воду из лёгких, либо и вовсе... Иногда от этого умирают. Поэтому куда лучше китайская пытка водой. Она длится дольше, но результат на загляденье. Хотите послушать? Ну, прежде, чем испытать на себе.

— Здесь вам не Мексика, полковник Станич, — яростно сверкнув глазами, прошипел Мюррей. — Это вы лишитесь звания и пойдёте под суд! Даже если вас не выдадут собственные люди, я расскажу на суде всё об угрозах пытками.

— Так вы не первый наивный шпион. И не последний. Многие угрожали... Да что толку? Поймите вы, что шпионы — явление особенное. Они живут вне закона, но и когда их ловят, на этот самый закон рассчитывать не приходится. Так поступали в Тайной Канцелярии Российской Империи во времена Ромодановских, Ушакова, Шувалова и Шешковского. Фуше и Савари в империи Наполеона I превращали якобинцев и агентов династии Бурбонов в куски воющего от боли мяса. А я вам не американец, а русский аристократ, поэтому все вопли о демократии мне абсолютно чужеродны. И декабристская зараза, которую чуть было не подхватила Россия, меня также стороной обошла. Поэтому... О'Рурк! Взять!

Громилу сержанта два раза просить не стоило, да и команда знакомая. Взять — это значит схватить цель так, чтобы та и двинуться не могла. Вот он и ухватил Мюррея должным образом, в то время как доктор вернул 'объект' в исходное состояние, то есть спутал болезного по рукам и ногам.

Кажется, именно в этот момент до болезного дошло, что сказанное мной не просто угрозы, а суровая правда жизни. Но попытки вырваться были обречены на провал, а вопли... Тут ими никого не впечатлить, все находящиеся в доме уже успели наслушаться, а посторонних здесь сроду не водилось.

— Иглы, док. Проба пера, так сказать...

— В локоть?

— Сначала да, потом запястье. Делай.

Шмидт к этому моменту уже успел потренироваться на предъидущих, столь же несговорчивых аболиционистах. Сначала у него получалось плохо, ведь искусство иглоукалывания тут совсем не развито. Однако, тренировки на то и тренировки, чтобы постепенно совершенствовать своё мастерство. Да и требовалось не лечить уколами игл — вот это действительно сложно — а всего лишь вызывать болевые спазмы, не причиняя телу видимого ущерба. В общем. док справился.

Вот и сейчас одна из игл вонзилась в локтевой сустав, сразу же вызвав истошный вопль и очередную попытку шпиона янкесов порвать путы, каким угодно образом вырваться... Нет уж, шалишь! Тут тебе не там, раньше надо было думать. Шпион, как я уже говорил — профессия рискованная, ставящая человека вне закона по определению.

— Запястье.

И новая игла, в ту же руку. Вопль не сказать что стал громче, но приобрёл иную интонацию, а там и сменился сложноразличимыми, но всё-таки словами. Смысл был понятен. Просьба прекратить и готовность начать говорить по делу. Что ж, большего мне и не надобно, именно этого и добивались. Шмидт сразу же извлёк иглы, поскольку надобность в них, я надеюсь, отпала. Не люблю этот процесс, отвратен он до глубины души. А что поделать? Добром шпионы никогда говорить не станут, а исключительно словесные угрозы редко когда действуют. Так было всегда и всегда так будет.