Конфетка для ковбоев

Кэндис замирает, смотрит прямо в глаза Шона, а в них уже не огонь, а такая нежность, которой она раньше не видела.

— Правда? — переспрашивает, словно ей послышалось.

— Правда, маленькая, очень люблю.

— И я люблю. Люблю тебя.

Целует, крепко прижимаясь к мужчине, обхватив его за шею, на глаза наворачиваются слезы. И откуда только они взялись? Что за ерунда такая с ней происходит, то дергается, то плачет.

— Что, что случилось? Почему ты плачешь? Больно?

— Нет, — улыбается, вытирая слезы. — Это от счастья.

— Все-таки зря мы забрали тебя из госпиталя. Надо было дождаться утра.

— Нет, не зря. Я сама хотела уходить, Рик не пускал. Я так разозлилась на него, но тут пришли вы.

Шон спустил девушку на пол, выдавил шампуня и начал намыливать ее волосы, было очень приятно. Она сама взяла гель и начала мыть мужчину, было так трогательно и нежно, пока к ним в душ не зашел Лукас.

— Я опять пропустил все самое интересное?

— Конечно, — Кэндис засмеялась и посмотрела на Шона.

— А меня кто помоет?

Лукас подошел сзади, тут же лаская ее по спине и ягодицам, Шон подвинул девушку под струи воды, чтоб смыть шампунь, а Кэндис чувствовал, как при этом четыре пары рук скользят по ее телу, как она вновь начинает возбуждаться, как чьи-то пальцы гладят ее киску, а губы целуют набухшие соски. Кто целует, а кто гладит, она уже не могла понять.

— Хочу кое-что сделать, ты позволишь мне, Конфетка? Хочу побрить и вылизать твою киску.

— Лукас!

Но Лукасу не нужно ее согласие, он снова усаживает ее на выступ, выдавливает гель, берет с полки станок. Кэндис лишь остается подчиняться, раздвигает ноги, Лукас размазывает по раскрытому лону гель, пальцы задевают клитор. Она смотрит вниз, а Лукас начинает скользить бритвой по половым губкам, нежно, медленно. Выбривает все под чистую, не забывая про лобок, она, словно девочка, гладкая, без единого волоска, что успели отрасти за несколько дней.

— Вот так, да, малышка, такая нежная, такая сладкая.

Шон наблюдает за всем, стоя в стороне. Его самого возбуждает то, что он видит, как девушка открыто реагирует, как смотрит и прикусывает губки. Но когда Лукас опускается на колени и накрывает ее киску губами, она вскидывает глаза и смотрит только на Шона.

— Боже, какая вкусная, словно мед.

Лукас кружит языком по клитору, тут же лижет припухшие губки, снова клитор, а потом засасывает его губами, отчего Кэндис вскрикивает. Еще немного, и она готова снова кончить, ее киска такая чувствительная, она уже течет.

Лукас готов кончить сам, его член стоит давно, он гладит свои яйца, не хочет прикасаться к члену, иначе он кончит моментально. Грудь Кэндис болезненно ноет, язык Лукаса творит невероятные вещи у нее между ног, а она смотрит на Шона, как он уже снова возбужден и слегка подрачивает свой член. Эти мужчины сведут ее с ума. Она уже потеряла от них голову.

— Не могу больше, Конфетка, я должен кончить.

Поднимается, быстро снимает ее, разворачивает, Кэндис упирается руками в кафельную стену, прогибает спину, кричит, когда Лукас входит в ее. Так же, как Шон, резко, сильно натягивая на себя. Несколько сильных и глубоких толчков, перевозбужденный член Лукаса дергается, сперма толчками вырывается, он кончает, хрипит, сжимая ее бедра.

— Прости, малышка, не мог больше. Прости, милая.

Аккуратно выходит из нее, Кэндис плохо держат ноги. По бедрам стекает сперма, Лукас прижимает ее к себе, целует.

— Теперь мне снова придется тебя помыть, Конфетка.

— Лукас, ты невыносимый.

— Твой невыносимый, только твой, малышка.

Глава 39

В глаза бил яркий свет, Кэндис проснулась именно от него, потянулась, все мышцы болели, словно она занималась спортом. Постель была измята, подушки разбросаны, сама девушка лежала, совершенно обнаженная, прикрытая только легким светлым покрывалом.

Кэндис закрыла лицо руками и улыбнулась, ей снова так стыдно за то, что она вытворяла ночью. Это вообще когда-нибудь пройдет? Паркеры снова довели ее до сумасшедшего оргазма. Опустила руку между ног, потрогала, какая она там еще влажная, обвела колечко ануса пальцами, вздрогнула.

Ночью, как только она вышла из душа, оставшись там наконец одна, на большой кровати ее уже ждали. Скинув полотенце, легла, прижавшись к Шону, а Лукас обнял ее сзади. Эта кровать словно специально сделана для троих, они так идеально помещались на ней.

— Ты устала?

— Нет, совсем нет.

Лукас уже гладил ее по спине, убирая влажные волосы, целовал плечи, рука прошлась по ягодицам, Кэндис закинута ногу на Шона, чувствуя, как пальцы мужчины уже гладят ее между ног. Шон целует в губы, трогает грудь, отчего по телу бежит дрожь.

— Только аккуратно, Шон, соски такие чувствительные, не понимаю, почему…ааааааа….Шон.

— Конечно, малышка, я буду очень нежным.

А Лукас уже спускался вниз поцелуями, вдоль позвоночника, чуть прикусил ягодицы, раздвигая их, и прошелся языком по колечку ануса.

— Аааа….Лукас…боже мой.