Конфетка для мажора (СИ)

— У тебя их несколько? — невесело усмехается отец, и продолжает: — Юля. Да расслабься, она не в теме. На всякий пожарный приставили к ней человечка. Мало ли…

— К Юльке? — тупо повторяю, плохо соображая от странного чувства внутри. — Она же просила…Бляха! Юлька взяла с меня слово, что я сам не полезу и не нарушу её границ… Па?

— Для её безопасности, сын. Если ты не расскажешь, она не узнает.

Набираю Юлькин номер, но она не отвечает. Не узнает или… Или уже знает?

— Так кто это? — смартфоном тыкаю в экран ноута, где на паузе так и светится смутно знакомое лицо.

Батя переглядывается с другом и выдает нарытую инфу.

Перевариваю рассказ отца, прокручивая в голове снова и снова. Это…сюр…бред…идиотизм…

Но это реальность.

И мне предстоит сыграть свою роль в реальности, оттолкнув ту, которую я люблю больше своей жизни. Оттолкнуть, чтобы защитить, ибо сейчас она в опасности, о которой не подозревает.

СБ круглосуточно копают, чтобы вычислить местонахождение Самойловых, но сволочь имеет сильные ресурсы, чтобы хорошо скрыться. И мотив.

Месть, знаете ли, сильный мотив, чтобы идти по головам и не остановиться.

Через несколько часов после встречи я стряхиваю снег рукавом с лобовухи и ныряю в салон. Юлькин телефон молчит. В общаге она не появлялась, но с работы вышла давно.

Да, я знаю, где и кем работает моя девушка, и это отравляет душу злостью. Танцовщица…

Моя Юлька, моя нежная невинная конфетка крутит задницей перед чужими мужиками. Теперь я хорошо понимаю её нежелание рассказывать мне и выставленное условие не лезть.

«У твоей девушки нет страховки.Бывшейдевушки, Амурский. Либо ты, либо бывшей она станет без твоего участия».

Именно такой текст значился в письме, которое я получил, когда просматривал файлы Вольта.

А ниже два вложения, где Sweety, как объявил незнакомый мужик, исполняет ведущую партию в танце. Ни костюм, ни маска не скрыли от меня любимую девочку. Кажется, я узнаю её из миллиона, даже если на ней будет балахон и хиджаб, скрывающий лицо.

* * *

Новогодние праздники проходят в прострации. Выполняю механические действия типа встать, пойти, присесть. Заливаюсь паршивым кофе, чувствуя мерзкую кислоту на языке.

— Оно того стоило? — это первое, о чём спросил, когда нам устроили очную ставку с дочерью Самойловой. — Стоило?

Девчонка закрывает лицо ладонями и отрицательно качает головой. Её брат напротив довольно скалится, развалившись на стуле.

— Видеть твою осунувшуюся рожу, оказывается, приятнее, чем прохладное тело.

Урод лениво протягивается, продолжая философствовать. Его слова практически ничего не решают и он об этом прекрасно знает. Как и то, что самый максимум, который им светит, это штраф. Наши возможности примерно равны, а его действия… они не могут быть расценены как прямая угроза жизни. Он знал, что делать и как действовать чужими руками.

— Сестру не жаль? — бросает отец.

— Неа. Если бы дурёха не поплыла от тебя…

Резко отодвигаю стул и выхожу из прокуренного помещения.

Если бы…

Если бы моя мать не поссорилась с отцом…

Если бы не столкнулась с той машиной…

Если бы пассажиры обеих тачек выжили…

Если бы…