Конфетный Генерал: Канноли — старший ребёнок семьи Шарлотта (СИ)

Как же все-таки красив, одинок и безлюден корабль в три часа ночи. Когда ночь совсем опускается, звезды начинают сиять словно сахар пролился на черный мрамор, блестящий на солнце. Ночное небо становится таким желанным зрелищем, которое казалось волшебным на каждом закате и обещало вернуться, погасая в первом свете рассвета. В ночное время суток я могу укрыться, раствориться, спрятаться от чьих либо глаз. Можно делать, что захочешь, быть, кем захочешь в эти минуты. Можно тихо лежать в спальном мешке, любуясь черным тёмно-синим небом с миллиардами звезд или можешь прыгать, бегать и петь свои любимые песни во весь голос, за это сейчас никто не осудит, ведь никто не сможет увидеть.

— Слушай, а почему ты была так заинтересована в том, чтобы я присоединился к пиратам Ро-о-окса?

Ну, могла бы, если бы действительно никто не видел, однако, у меня появился недавно один друг, с которым я теперь провожу практически всё своё время. Теперь даже по кораблю ночью не гуляю одна. Ну, я сама так настаивала на том, чтобы он был в нашей команде — теперь надо отвечать за свои слова.

— Хм, спрашиваешь «почему я была так заинтересована, чтобы ты присоединился к нам», нэ? — я на секунду замолчала. Да я сама не знаю, просто дежавю при взгляде на него возникло — вот и решила так сделать, но не могу же я так ответить. Это странно, как минимум. — А ты недоволен, что теперь пират, нэ, Борсалино-кун? — решила вместо ответа задать ему встречный вопрос.

— Говорил же, буду недоволен — сбегу, но как ты видишь, я всё ещё на корабле-е-е, — усмешка от Борсалино. — И ты так и не ответила на мой вопро-о-ос.

— Просто первая мысль, когда я тебя увидела была: «он станет важным в будущем», нэ, и что таких как ты нужно иметь, как союзников, а не врагов, — ответила я честно, просто не договорила. — А ещё ты напоминаешь одного моего друга… — намного тише произнесла я, неуверенна услышал ли это он или нет, но Борсалино хмыкнул, в то время как мне стало кое-что интересно. — Кхм, ты уже несколько недель на корабле… не хочешь рассказать про своё прошлое, нэ? — мой друг напрягся. Это может быть неудобная для него тема и если перешагнуть черту — он отстранится от меня, этого допускать нельзя. — Если не хочешь, то…

— Нет, я могу ответить на заданный тобою вопро-о-ос, — он нахмурился. — Я не помню свою ма-а-ать. Однако, отец говорил, что она умерла после нескольких минут моего рожде-е-ения, — оу… действительно неудобная тема. — Не беспокойся об этом, Канноли, я всё равно не по-о-омню её — он увидел мою неловкость? Впрочем, не стоит удивляться. — Хотя, отец из-за этого несильно любил ме-е-еня. Он, разумеется, не применял насилие, но половину моей жизни игнорировал моё существование, а последние четыре года тренировал меня чуть ли не до сме-е-ерти, — Борсалино скривился.

— Оу, прости, нэ, — ребёнок не должен такое переживать за девять лет.

— Ничего, ты не зна-а-ала, — покачал головой он. — А что на счёт того, что я напоминаю тебе одного дру-у-уга?

— Ч-что? — этим вопросом он застал меня врасплох.

— Ты думала, я не услы-ы-ышу?

— Я надеялась на это, нэ, — фыркнула. — Моё друг? Его зовут Тэкео…

***

— Думаю, это вас мама представила ко мне смотрителями, нэ, — прокомментировала я, рассматривая взрослого мужчину и мальчика — единственного ребёнка на корабле помимо меня. Он крутил расчёску в своих руках. Какой странный. — Что ж… Приятно познакомиться, нэ, я — Шарлотта Канноли, — хоть, я предположительно говорила это им двоим, но я даже не взглянула на мальчишку. А зачем? Всё равно пользы от него не будет. — А вы, как я понимаю, один из плотников — Качимасу* Набуо, а это… — я всё-таки перевела взгляд на сына Качимасу. — Ваш сын — Качимасу… Тэкео, ведь так, нэ? — с прищуром проговорила она.

— Это и вправду так, — кивнул Набуо.

Хах, и вправду… Он же единственный ребёнок на корабле, если не считать меня, но он просто сын плотника. Не говорите, что мама хочет, чтобы я с ним подружилась?!

***

— Надоедливый мальчишка… — пробормотала я, смотря на того, кого я и назвала «надоедливым мальчишкой», а точнее — Качимасу Тэкео, который крутил молоток в своих руках. — Когда ты успокоишься, нэ, и отстанешь от меня? — процедила сквозь зубы.

— Пока ты не согласишься дружить со мной! — улыбнулся он во все зубы. Как же раздражает.

— А не слишком ли большого ты о себе мнения, нэ? — прищурилась я. — Ты — всего лишь сын плотника, а я — дочь всемирно известной пиратки и твоей капитанши — Шарлотты Линлин, нэ, — с этими словами я, взмахнув волосами, захлопнула книгу и пошла на палубу. Хоть и произнесла я это гордо, такого не чувствовала к матери в действительности. Просто хочу, чтобы он посчитал меня надменной и избалованной и отстал.

— Ну, чего ты такая, Ноли-чан? — надулся он, пытаясь скрыть своё раздражение, которое я всё-таки успела уловить.

— Для тебя я «Канноли-сан», нэ, — сказала я с ухмылкой и захлопнула дверь.

***

— Ты идиот, знаешь, нэ? — нахмурилась я, которой уже три года, массируя лоб. — Ты же знал, нэ, что тебе хорошенько припадёт, если ты войдёшь в комнату, когда мама рассказывала мне свои планы, так?