Конфетный Генерал: Канноли — старший ребёнок семьи Шарлотта (СИ)

— Этими словами ты обманываешь только себя! — утвердил он, всё ещё валяясь на палубе. А его отец, наконец-то встал и поплёлся за другими пиратами в столовую.

— Почему ты не идёшь со своим отцом? Неужели, ты хочешь остаться без еды? — изогнула бровь я, указывая на Набуо, который вёл беседу с одним из навигаторов.

— Ась? — он взглянул на своего отца и через секунду побежал к пиратам. — Хэй! Не трогайте мою еду!

— Как-будто кто-то собирался это сделать, — раздражённо отозвался, закатив глаза молодой плотник, примерно на четыре года старше Тэкео.

Когда все ушли с палубы, я тут же пошла к носу корабля. Облокотившись на фальшборт, смотря на появляющиеся звёзды, начала напевать под нос Саке Бинкса:

— Йо-хохохо, Йо-хохохо,

Йо-хохохо, Йо-хохохо,

Йо-хохохо, Йо-хохохо,

Йо-хохохо, Йо-хохохо… — я достала спрятанную бутылку Саке.

— Отправляясь в дальний путь, Саке Бинкса я беру,

Следуя за бризом моря по волнам бегу,

Вдаль чрез глубь морских пучин, на закате не один

С песней птиц иду вперёд, глядя на небосвод! — глотнув, скривилась. Гадость-то какая! За то подавляет вину за то, что не смогла хоть как-то остановить его смерть…

— До свиданья, родной дом, всю печаль оставим в нём

Идём вперёд, скорей на борт, расправим паруса

Соль из брызгов золотых, в дар от волн к нам прилетит

Даль манит, скорей вперёд, дуй ветер в паруса! — сделав ещё один глоток, начала слегка топать ногой по палубе для ритма.

— Отправляясь в дальний путь, Саке Бинкса я беру,

Мы — пираты, а это значит, нам нужны моря,

Спать мы любим на волнах, море снова в наших снах

Черепок, узнал, дружок, на наших парусах? — спев эти строки, взглянула на свой парус. Точнее… парус команды матери…

— Небо помрачнеет вдруг, буря уже тут как тут,

Танец волн нам в унисон грохочет и шумит,

Если страх тебя скуёт, то беда большая ждёт,

Сильным будь, тогда все вместе встретим мы восход! — непроизвольно вспомнила все моменты с ним…

— Отправляясь в дальний путь Саке Бинкса я беру,

Завтра день, сегодня день, сбываются мечты!

А мы все в последний раз видимся с тобой сейчас

Выше нос, зря месяц рос, чтобы ночью стать луной? — теперь мой взгляд перевёлся на полумесяц.

— Отправляясь в дальний путь Саке Бинкса я беру,

Идём вперёд, скорей на борт, петь песню морских волн

И не важно, что потом может быть мы все умрём

День за днём из уст в уста, история жива! — выпила всю бутылку и выбросила в море.

— Йо-хохохо, Йо-хохохо,

Йо-хохохо, Йо-хохохо,

Йо-хохохо, Йо-хохохо,

Йо-хохохо, Йо-хохохо… — от слёз, мой голос становился глуше, совсем неслышным.

Я прикрыла глаза рукой. Не могу плакать. Нельзя плакать. Я буду не самым лучшим примером для своих младших и других людей на острове, если буду сейчас рыдать, как плакса, из-за чувства вины…

Однако, не смотря на мои мысли, слёзы продолжали течь рекой из моих глаз. Как бы я не старалась успокоится и остановить их.

Почему я такая слабая?

Я же грациозная… идеальная дочь Шарлотты Линлин. Смышлёная, одарённая, очаровательная, красивая, добрая, сильная, безошибочная — этот список бесконечен и заполнен не только хорошим, но ещё и матами дозорных… Но никто бы никогда не сказал бы то, что я — плакса.

Так почему я веду себя так? Почему я не могу остановить эти слёзы? Почему это так трудно?

Я почувствовала тёплые руки, обнимающие меня сзади.

— Ты же знаешь, что ты в тот момент не могла остановить его смерть никак, так? — спросил он.

— Тэк-ни… — пробормотала я дрожащим голосом.

— Не стоит, Ноли-имото…

Бесспорно. Это точно он.

Тэкео может быть тем ещё ребяческим идиотом, но он понимающий идиот. Он — мой друг детства. Но я, всё же, не понимаю, как он — и другие единственные люди, которых я действительно считают друзьями — всё время может понять мои эмоции, даже когда я умело их прячу и могу не показывать на публике. Он всегда знает из-за чего я могу грустить, радоваться или сердится. Знает, как утешить…

Он идеален, а не я…

— Т-ты… ты уже поел…? — попыталась я сделать свой тембр голоса обычным.

— Это действительно единственно о чём ты думаешь сейчас? Поел ли я? — фыркнул он, прижимая мою спину к своей груди и положив свой подбородок на мои лавандовые волосы.

— Нет… Это не так… — призналась я, осознавая, что от него бессмысленно скрывать свои настоящие чувства.

— Хочешь плакать — плачь, — сказал он, наконец всё же, перевернув, и прижав мой нос к его груди. Сравнивая мой рост с его, я выгляжу действительно миниатюрной, хотя, я вроде не низкая… Через минуту он добавил: — Никто не услышит твоих рыданий. Все уже лежат в своих кроватях. Твои младшие тоже.

Я не заплакала… Не смогла заплакать при человеке. Даже при лучшем и друге детства. Не могу плакать при какой-либо аудитории. При людях я должна быть сильной.

Я просто обняла его в ответ, головой опираясь на его сильный торс.

Всё это продлилось около минут тридцати, прежде, чем я заснула…

***

Как только я проснулась, почувствовала что-то неприятное, прилипшее к носу. Скривившись, открыла глаза и поняла, что это за неприятная хрень.

Неприятной хренью оказалась бумажка, которая была приклеена скотчем к моему носу.