Конфеты (СИ)

Обычно когда родители рассказывают детям об их шалостях, которые те вытворяли будучи совсем маленькими, им кажется, что они действительно помнили свои проделки. На самом деле оказывается, что открываются не давно забытые воспоминания, а придуманные. Сейчас Сора испытывала то же самое: переживала момент так, словно действительно помнила его, что не могло было быть правдой. Ей было неловко, что она и впрямь была влюбленной в Итачи девчонкой, которая старательно пыталась не выдать себя, чтобы тот не относился к ней как к прилипшей жвачке.

— И все это время вы знали, что нравились мне? — от осознания этого Сора покраснела еще больше. Учиха кивнул, и повисло молчание. Каждый молчал о своем: она обдумывала случившееся, он — происходящее. — Чем же мы ещё занимались? — подала голос она, решая заполнить непривычное молчание.

— Играли с большими кроликами, ты кормила их морковью и листьями салата. Смеялась так, что даже Шисуи не мог бы тебя переплюнуть. Тебе так понравилось находиться в цукиеми, что ты не хотела возвращаться обратно. Говорила, что хочешь побыть со мной столько, сколько позволит время. То, что после ты могла все забыть, открывало большие возможности, — Итачи вспомнил, как Сора сама поцеловала его в щеку, привстав на носочки, и ее заливистый смех, который порой лишал его слуха.

— Что же я делала?

— Была собой, — ответил он, пожав плечами, и улыбнулся. — Просто обычно тебя сковывает робость, и ты не можешь вести себя со мной так, как хотела бы.

— Ваша откровенность всегда заставляет меня чувствовать себя ещё более неловко.

— Об этом я и говорю. Наверное, чтобы не совершить перевоплощение в алый помидор после возвращения в реальность, ты и попросила меня об услуге.

— Я даже не буду спрашивать о том, что было ещё, — на это Учиха только пожал плечами и заглянул ей в глаза, которые она упрямо пыталась спрятать.

— Нам пора возвращаться, иначе твоя голова будет болеть сильнее, чем ты бы могла представить, — сказал он и, поднявшись, протянул ей руку. Сора смущённо ее приняла, и тёплые пальцы сжали ладонь.

— Итачи-сан, в следующий раз, если захотите провести со мной время, то не используйте гендзюцу. Есть более человеческие варианты. И ещё, — она заправила прядь за ухо и, сглотнув, добавила: — Не считайте меня влюблённой дурой. Я больше не… — запнулась Кояма, — я извиняюсь за неудобства, которые доставили вам мои чувства, но больше этого не повторится.

— Твои чувства доставили мне то, чего я не мог нигде найти, — вкус жизни. Я осознал цель и смысл собственной жизни, когда услышал, что нужен тебе. Поэтому не проси прощения, просто будь со мной, — сказал Итачи и, подхватив ее, вернул из иллюзорного мира.

Она проснулась в собственной кровати, чувствуя тупую боль в затылке, словно кто-то ее ударил. С кухни доносился аромат выпечки, который вызвал у неё прилив тошноты. Медленно откинув одеяло, Сора опустила ноги на холодный пол и, посидев так с минуту, направилась в ванную комнату, чтобы скорее избавиться от вчерашней одежды и неприятного привкуса во рту. Это гендзюцу далось ей сложнее, чем предыдущее. Мысли о прошедшей ночи ещё сильнее сдавливали череп. Ей не хотелось ни о чем думать, потому что казалось, что чем больше она думает, тем больше путается в своих же чувствах.

Шаблонно выполнив все утренние процедуры, Кояма буквально вывалилась из дома, всеми фибрами души желая остаться в кровати и никуда не идти. Но учеба не любила ждать, а квартал Учих как обычно нуждался в очередном совете по выбору настойки для хорошего сна. Выдохнув, Сора побрела по давно изученной дорожке. Нежелание куда-либо идти переросло в тревожность, которая сдавливала легкие и покалывала пальцы.

Она понимала что Итачи испытывал к ней, но боялась признаться, что уже не испытывает того же. Если бы пару недель назад ее спросили, влюблена ли она в Учиху, то она бы, не колеблясь, смущённо кивнула. Но что поменялось сейчас? За эту неделю не прошло и дня, когда куноичи не думала бы о Неджи. Что он делает? О чем думает? Ждёт ли ее ответа? Не злится ли он на неё? Голова была заполнена только этими вопросами, но никак не ответом, который она пообещала дать Хьюге. Что не давало Соре напрямую сказать ему, что она чувствует? Смущение, неуверенность в себе и своих чувствах?